Уже совершенно пьяный Лидский пошел курить на кухню и оборвал мне занавеску.
— И все-таки, — говорил он, размахивая перед моим носом сигаретой, — ты дурак. Ты был одним из лучших в школе, а образования нормального так и не получил. Почему спрашивается? Потому что ленив. Чем ты теперь занимаешься? Менеджер по продажам, что за профессия такая. Тьфу!
— Ну, хватит, — примирительно гудел Сашка, — всякая работа хороша, лишь бы деньги платили.
Мы засиделись глубоко за полночь и обсудили, казалось, все темы, какие только можно себе представить. Под самый конец, когда Петров уже раз десять сказал, что ему пора домой, Коля предложил устроить грандиозную встречу одноклассников, разыскать и пригласить ребят из других городов.
— А то нас здесь по пальцам пересчитать можно. Всего пятеро мужиков вместе с тобой, — заявил он.
— Почему, — удивился я, — ты, Сашка, Пашка, я и все. Кто пятый?
Неожиданно Лидский пригорюнился и опустился на табурет.
— Хм, — многозначительно сообщил Петров.
— Пятый это Тимофей Банов, — сказал Коля.
Я опешил. Тишка Банов или просто Банник, был веселым и жизнерадостным пареньком. Когда-то он собирался стать инженером. Последний раз мы виделись пятнадцать лет назад.
— Так что же Вы не сказали мне ничего? — возмутился я, — хороший мужик, я бы его тоже позвал.
— Э-э, — начал Петров, но Коля его перебил.
— Хватит мямлить. Правильно, что не позвал. Проблемы с Банником. С ума сошел.
— Да, ладно, — не поверил я.
Лидский заерзал.
— Банник в институт не поступил и вернулся сюда. Решил, поучиться в техникуме, чтобы время зря не терять. Он же круглый отличник был. Ну, наша шпана его и невзлюбила. Он на всех собраниях первый, в учебе-первый. Однажды они его подкараулили после занятий и отметелили, да так, что парень потом полгода в больнице провалялся, и теперь как бы не в себе.
— Ну, дела. И что сделать ничего нельзя? Ты же доктор.
— Доктор, — Коля посмотрел на меня, — хороший доктор, но не психиатр. Ему бы в Москву на обследование, но денег нет, связей нет, вот и живет здесь один. Мать умерла, из семьи одни собаки бездомные.
— Так надо ему помочь, — не унимался я.
— Помогли уже, — ответил Сашка, — он у Коли истопником и дворником работает, иногда мне в школе помогает работы для выставки развешивать.
— В больнице его бесплатно кормят, — добавил Лидский.
— Неужели все так плохо?
— Эх! — Лидский поднялся, — плохо. А били его между прочим Пашка Грушин, Лорд и еще какой-то отморозок. Банник после того, как из больницы вернулся, все про тебя спрашивал. Ты же на юридический поступать собирался, вот он и ждал, что ты станешь знаменитым следователем, вернешься и накажешь тех, кто его изувечил.
— Бред, какой-то.
— Ну, бред не бред, — сказал Петров, — а для него это, что-то вроде мечты было. Он всем говорил: «вот Хвостов вернется и всех мерзавцев в тюрьму посадит».
Я покачал головой. Банника было жалко.
— А Лорда я сегодня видел, возле больницы.
— Я его каждый день, алкаша, вижу, — сообщил Коля, — допился до инсульта. Сидит в кустах возле первого корпуса, бухает и прохожих задирает.
— Он мне сказал, что завязал, говорит теперь тихий.
— Как же, держи карман шире. Он все Банника изводит, цепляется к нему, когда Тишка двор убирает. Говорят, даже деньги у него отнимает, я уже предупредил, если узнаю, в милицию сообщу.
— Пора мне, ребята, — в очередной раз сказал Сашка, — уже начало второго, а завтра на работу.
— Ладно, — Лидский полез под вешалку за ботинками, — все у Банника нормально. Работает, есть где жить, мы ему помогаем, чем можем, так что нечего тут…
— Собак он любит очень, — сказал Сашка, — все время с ними возится, щенков с улицы подбирает.
— Да-а, — протянул я, сказать было совершенно нечего.
Утром мне было очень плохо. Я уже отвык пить водку в таких количествах. Тетя Нора принесла капустного рассола и укоризненно покачала головой.
Полдня я провалялся в кровати, а когда отпустило, решил прогуляться по парку.
На дорожках было пусто — взрослые на работе, дети в школе. Я брел по липовой аллее, вдыхая осенние запахи и наслаждаясь видом. Неожиданно из-за угла дома быстро вышел, какой-то нескладный человек, затравленно огляделся и засеменил мне на встречу. Я отошел в сторону, чтобы уступить ему дорогу, но незнакомец остановился, сделал несколько стремительных широких шагов и замер передо мной.
— Здравствуй, Хвостов, — сказал он.
Из-под низко надвинутой на лоб, старомодной кепки, на меня смотрели испуганные глаза. Я не сразу его узнал, а когда понял, кто передо мной, сунул ему руку и попытался улыбнуться.
Читать дальше