Нэнси Холдер - Элементарно, Холмс! (сборник)

«Блэкфилд Карпентер» объяснили, что, помимо небольшой суммы наличных, по завещанию мне отходил Фэрбенк, викторианский особняк Александра. К сожалению (с их точки зрения), дом являлся предметом судебного разбирательства. Пять лет назад «Фэр эстейтс», жилищная строительная компания, приобрела огромный земельный участок в южном Лондоне. Фэрбенк стоял на этом участке, и застройщик утверждал, что теперь дом принадлежит ему, а значит, он может его снести, что и собирается сделать.

Группа под названием «Холмс траст», занимающаяся сохранением зданий и реликвий, связанных с великим детективом, подала иск, чтобы остановить снос. В ходе отчаянной битвы законников в Фэрбенке случился пожар – было доказано, что это поджог, – и хотя каменное здание спасли от полного уничтожения, оно пребывало в плачевном состоянии. По иронии судьбы, приблизительно в это время британская экономика рухнула, и застройщик покинул проект.

Теперь «Траст» хотел встретиться со мной, чтобы обсудить различные «планы» по восстановлению дома. Полагаю, они не осознавали, что я на грани банкротства, а я не стала их просвещать. Мне вовсе не хотелось, чтобы весь мир узнал о том, что счастливая женщина с фотографии на суперобложках моих (стареющих) романов уже не является «потрясающе успешным автором бестселлеров», каким когда-то была. Поэтому я ответила уклончиво и несмело, но «Траст» обрадовался, что получил хоть какой-то ответ. По их мнению, игра началась.

Мои британские адвокаты хотели, чтобы я приехала в Англию и вступила во владение домом. «Холмс траст» еще больше желал встретиться со мной лично. В Риме ничего не происходило – как обычно, но мне все еще было очень трудно оттуда уехать. Одна мысль об отъезде вызывала у меня приступ паники. Я знала, что это нелогично. Я бросила все и посвятила жизнь целиком одному событию. Я лишилась друзей и карьеры. Я не могла двигаться дальше из-за своей одержимости – ужасного чувства, что если я утрачу бдительность, справедливость никогда не восторжествует. Я писала ужасы, писала – раньше – об ужасных вещах и знала, что иногда монстры побеждают.

Затем меня осенило, что, возможно, «Холмс траст» захочет купить у меня Фэрбенк. А это означало: появятся новые деньги для борьбы. Я полетела в Лондон, арендовала машину и под проливным дождем отправилась в Стрэтхем в южном Лондоне, где обнаружила перекопанную пустошь с бетонными фундаментами – все, что осталось от «Фэр эстейтс». И там же стоял Фэрбенк, почерневшая груда, обнесенная сетчатым забором со знаками «ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН».

Некоторые секции двухэтажного строения не пострадали, и пока я ждала охранника, мое воображение блуждало по комнатам, вновь проигрывая преступление, случившееся в этих стенах.

Я уже успела подписать миллионы бумаг и вступила в законное владение собственностью, а потому представитель «Блэкфилд Карпентер» и охранник с радостью встретили меня, ждущую в машине. Лил такой сильный дождь, что я с трудом могла различить их лица.

Холод пробирал до костей. Доставая спальный мешок и чемодан, я начала сомневаться в разумности романтичной идеи провести ночь в доме. Мой черный зонт столкнулся с зонтом адвоката из «Блэкфилд Карпентер», когда тот взял у меня чемодан. Дыхание вырывалось изо рта белыми облачками.

– Знаете, он с привидениями. – Ухмыльнувшись, охранник снял висячий замок с входной двери. – Слышатся шаги. Иногда плач.

– Ясно, – ответила я и, несмотря на Рим, выдавила из себя слабую улыбку. Было бы неплохо сменить объект одержимости.

– Кто-то говорит, это Александр Холдер оплакивает свою пропавшую племянницу Мэри, – продолжил охранник. И выжидающе посмотрел на меня.

– Я знаю эту историю, – сказала я. – Мэри со своим любовником договорилась украсть у Александра берилловую диадему, которая была гарантией ссуды.

– Верно. Любовника звали сэр Джордж Бэрнвелл. Шерлок Холмс восстановил справедливость, – вставил молодой адвокат из «Блэкфилд Карпентер».

– Диадему вернули «одной из самых высокопоставленных и знатных особ», предположительно принцу Уэльскому. Банк получил от принца выплату ссуды размером пятьдесят тысяч фунтов плюс проценты, а честь Холдера осталась незапятнанной, – сказала я. – И Александр помирился с Артуром, своим сыном, которого ошибочно обвинил в краже.

– А Мэри с Бэрнвеллом больше никогда не видели, – закончил адвокат.

– Отсюда призрачный плач, – ответила я.

– Отсюда, – согласился он, и дверь со скрипом открылась.