Елена Михалкова: Бумажный занавес, стеклянная корона

Они оба были сыщики до мозга костей. Но Илюшин брался за очередное дело, потому что испытывал любопытство. Именно оно было движущей силой большинства его поступков. В другой жизни Макар Илюшин стал бы котом, а еще вернее – бродячей кошкой, шляющейся по крышам, помойкам и черным лестницам, ловящей одну мышь за другой не столько из-за голода, сколько из удовольствия поохотиться.

Бабкин в другой жизни стал бы псом. И не подзаборной дворнягой, а полноценным служебником: ротвейлером или русским терьером. Для овчарки он был слишком самостоятелен. Сергею и в голову не пришло бы сказать, что его привлекает идея преданности работе, он даже и не думал о себе в таких выражениях. Однако каждое удачное расследование он завершал с чувством удовлетворения не потому, что загадка была раскрыта, а потому что в глобальном смысле они с Макаром восстановили справедливость. Дело сделано. Настоящее дело, о котором можно было говорить и думать с гордостью.

И вдруг – рэпер Джоник.

Самое неприятное заключалось в том, что этот мелкий поганец все продумал.

– Простая слежка ничего не даст, – растягивая слова, сообщил Джоник. – Я пробовал. Андрюша мой шифруется. Хуже этого… Штирлица. Но у меня есть одна догадка, с кем он связался. И тут все удачно складывается.

Когда Бабкин узнал, как именно все удачно складывается, его коротко стриженные волосы встали дыбом.

– Тусовка, – сказал Джоник. – Пати. Слёт уродов.

И, видя непонимание на лицах сыщиков, расшифровал:

– У Богдана в среду вечеринка. Он собирает друзей у себя в загородном доме. – При слове «друзей» по лицу Джоника пробежала такая усмешечка, что Бабкину стало не по себе. – Я тоже приглашен.

Макар поднял брови.

– Ага, – кивнул Джоник, заметив это движение. – Сам в шоке. Оглобля хочет перемирия. Ладно, я не злой. Будет ему перемирие.

Тут Бабкин начал кое-что припоминать. Даже до него доходили слухи о скандале между юным рэпером и Богданом Грегоровичем, королем поп-сцены, красавцем двухметрового роста, вспыльчивым и капризным как ребенок. Кажется, началось с того, что Джоник то ли харкнул, то ли помочился на розовый лимузин Грегоровича. В ответ Грегорович прилюдно обозвал рэпера энурезным клопом. И понеслось. Оскорбления сыпались быстрее, чем переспевшие яблоки, и за этим представлением с восторгом наблюдали зрители, друзья и недруги обоих.

И вот – вечеринка в доме Грегоровича. Куда наверняка приглашены только избранные.

– Не в курсе, зачем он меня зовет. – Джоник словно прочитал мысли Бабкина. – Мне пофиг. Но у него там будет кое-кто… Я так думаю, с этим кое-кем Андрюша и замутил.

– То есть вы хотите, чтобы мы проникли на закрытую вечеринку и следили там за вашим администратором и одним из гостей? – удивился Макар.

Бабкин даже развеселился. Неисполнимое поручение. А значит, Джоник может поискать кого-нибудь другого для этой работы.

Но парень снова усмехнулся, и Сергея охватило нехорошее подозрение. Похоже, им рассказали не все.

– Знаете, в чем прикол? – Джоник обвел их взглядом. – В том, что на таких тусах оттягиваются без охраны. Типа, все свои, можно расслабиться.

Он откинулся в кресле и удовлетворенно потянулся, словно иллюстрируя собственные слова.

И тут Бабкин вспомнил. Даже до него, человека крайне далекого от отечественной музыки, доходили какие-то отголоски публичной жизни звезд. Перед его мысленным взглядом встали фотографии папарацци из ночных клубов, ресторанов и творческих пьянок с участием Джоника.

И на этих фотографиях рэпер никогда не был один. За ним всегда – всегда! – возвышались два амбала.

– Как эти поющие трусы надо мной ржали! – осклабился Джоник. – Остроумие свое об меня почесывали! «Наш золотой мальчик боится, что его украдут!» – передразнил он с визгливыми нотами в голосе. – А я всегда знал, что когда-нибудь эта привычка мне пригодится. Я их всех еще переиграю.

– Вы хотите сказать, на вечеринке у Грегоровича вы тоже будете с телохранителями? – Макар уже понял, к чему идет дело, но надеялся, что осталась какая-то лазейка.

Джоник покачал головой.

– Не с телохранителями. С телохранителем. Одним. А вторым пойдет этот.

Он кивнул на Сергея.

Солнечный зайчик задержался на штанине Бабкина и, кажется, жалостливо погладил его лапой.

– Кеша! – громко позвал Богдан. – Ну, где ты там!

Иннокентий Кутиков, которого Грегорович представлял всем «мой камердинер», хотя тусовка знала его скорее как няньку и ближайшего конфидента поп-звезды, появился, по своему обыкновению, совершенно бесшумно. Возник в отражении за спиной хозяина, точно кот, подкравшийся к красующемуся павлину, и мягкой лапой одернул на нем камзол.