Николай Карпин - Неприкаянный

По пути домой Силин завернул к Кице. Узнав новости, Кислицын посмурнел, поток армейских присказок сразу иссяк, к тому же он больше не звал Силина на дружеские посиделки в кафешку или ресторанчик.

– Ты не теряйся, – несколько разочарованно и безразлично напутствовал он насупившегося Силина, топтавшегося у порога.

– Не потеряюсь, – бросил на прощание тот и избавил Кицу от своего присутствия.

Друг детства Жорка молчал. От питерских «денежных мешков» предложений не поступало. Все, ну все отвернулись от Силина! Только Лёшка Горобец пока не отказывал в помощи. Вдвоём они колесили по городу в поисках другой съёмной квартиры. Маленький росточком Горобчик крутил баранку задрипанной «шестёрки» и без умолку рассказывал, как удачно ему удалось в очередной раз «перегильзовать» блок цилиндров в моторе своей «ласточки». Убитые «Жигули» грязно-зелёного цвета оставались для него быстрокрылой птицей.

Когда учились в школе, такая Горобчикова болтливость часто раздражала Силина. Теперь друг детства умилял его, и было чем. В конце весны фирма, в которой работал Лёшка, обанкротилась. Поблагодарив работников за самоотверженный труд, начальник выпроводил всех без выходного пособия. Так что Лёшка целое лето сидел на мели, и вот, невзирая на собственные невзгоды, он пытался ему, Силину, хоть чем-то помочь.

Жильё Силин нашёл на окраине города в полузаброшенном доме – одной заботой меньше. Теперь дни напролёт он кружил по городу в поисках работы. Игорь любил раздольную гладь воды, шорох волн – это успокаивало. «Дерево желаний» из стеклоткани, пропитанной эпоксидной смолой, Силин обнаружил случайно, когда в задумчивости прогуливался по городской набережной. На стволе висела табличка с надписью «Прошепчи одно желание», тут же и ухо, чтобы быть услышанным. И теперь чёрное рукотворное сооружение часто притягивало Силина. Всякий раз, подбираясь к нему, он нарезал круги, а на самом деле, того не ведая, повторял древний тантрический ход саамов к оккультному дольмену.

Далёкие предки когда-то просили у каменных и деревянных идолов оленя пожирнее или крупную сёмгу. А Силин, припав к облупившемуся гипсовому уху, просил у дерева работу, да поденежней. Нашептав, он настороженно осматривался, будто искал взглядом какой-то знак, – допытывался, сбудется ли.

Поодаль дремали пожелтевшие тополя, суровое северное озеро не хмурилось тёмной рябью по поверхности, а неяркое осеннее солнце даже ласкало своим теплом. Природа как будто не противилась скромному Силинскому желанию.

Время шло, а чаемая работа всё не находилась.

Однажды, слоняясь по городу, Силин побрёл к памятнику основоположникам научного коммунизма. Отлитый из бронзы, он весь был в белёсых подтёках от голубиных посиделок. Не взирая на смену правителей и эпох, основоположники оживлённо общались друг с другом, как бы утверждая самим своим видом: эра коммунизма не за горами.

А Игорь помнил времена, когда к постаменту возлагали букеты живых цветов, было чисто – ни соринки кругом. Теперь всё не так. Усевшись на скамейку, Силин вздохнул с сожалением – памятник ему нравился.

Мимо сновали озабоченные устроители новой жизни. «Надо же, ни одного знакомого! – удивлялся Игорь, жадно вглядываясь в лица прохожих. – А сколько их было раньше!.. Изменился мир, даже птички распоясались – перестали почитать основоположников». Он припомнил виденный на набережной памятнику Петру Великому: раньше ядовито зеленел окислами меди, а теперь вон как сияет. И пернатые ему нипочём…

В размышлениях Силин не сразу заметил подсевшего к нему на скамейку старичка в поношенном пиджаке. Справа на груди у него белел ромбик – знак высшего военного образования, слева в ряд – награды, над ними – орденские планки.

«Видать, медали для количества навесил. Развелось в последнее время ветеранов липовых!» – мельком взглянув, не без раздражения подумал Силин.

Старичок хмыкнул, словно прочитал его мысли.

– Позвольте представиться, – начал он, явно желая завязать продолжительный разговор. Силин буркнул что-то невразумительное.

– Иван Михайлович, честь имею, – представился старик. Неприветливость потенциального собеседника ничуть не смутила его. – Вы случайно не карел?

– Карел, только говорить не умею по-карельски, – резковато ответил Силин, намереваясь избавиться от непрошеного собеседника. А получился обратный эффект: Иван Михайлович несказанно обрадовался и по-свойски подмигнул.