Николай Карпин - Неприкаянный

Директора сначала оставили прежнего, он даже попытался сопротивляться сомнительным решениям нового хозяина. Тогда пришли молодые люди спортивного телосложения, потребовали передать им печать и правоподтверждающие документы. Сначала директор отказал им. Нет, в ответ на отказ они не прижигали его утюгом, как это показывали в расплодившихся тогда примитивных фильмах про «новую жизнь». Эти ребята действовали по принципу «напугай и властвуй». Январским морозным вечером они заперли директора, пожилого уже человека, в пятитонном контейнере, и через час тот сдал ключи от сейфа с документами и печатями. Случилось это в Сибири, там смерть от холода – привычное явление. Нашли бы потом где-нибудь в глухом проулке в сугробе тело. Замёрз, да и замёрз. Не дошёл до дому. Морозы лютые – немудрено. Ведь для правоохранительных органов если нет телесных повреждений, то и дела нет.

На сцену жизни всё ещё огромной страны жирным удавом с малиновым отливом выползла грубая физическая сила, быстро решавшая многие проблемы. А закон зайчиком жался на задворках этой житейской драмы.

Новые хозяева предлагали Игорю Силину стать исполнительным директором фирмы: он знал производство, обладал неплохими организаторскими способностями и считался перспективным управленцем. Тот не согласился.

БАМ, который славился своими традициями, людьми – созидателями светлого будущего, – остался в прошлом. Неуправляемая рыночная экономика одно за другим играючи стирала с карты страны крепкие, казалось, предприятия. Люди оставались без работы, многие не знали, что их ждёт. Игорь Силин был из их числа.

Остались они вдвоём с Настей – с женой, детей не родили. Жильё – бамовская времянка с временной пропиской и небольшие денежные сбережения на «чёрный день». По ухабистой дороге перемен страна вкатилась в новое тысячелетие. Встал вопрос: что делать дальше?

Силин решил вернуться к истокам – в края, где родился и вырос. В трудный час тянет на малую родину, к родным, даже если мать с отцом уже умерли. «Где родился, там и пригожусь. Друзья помогут», – мысленно подбадривал себя Игорь. В то же время понимал: возвращение спустя столько лет, пусть и домой, будет непростым – нужно искать постоянную работу, скопить денег на квартиру.

Та бамовская времянка оказалась единственным жильём, которым располагали супруги. В поселковой квартире, в которой когда-то Игорь Силин жил с родителями, после смерти матери проживал чужой человек. Да и к чему теперь она, когда в посёлке безработица? Люди уезжали. И в райцентре ситуация не лучше.

«Надо пытать счастье в столице», – решил Силин, обдумывая план своего возвращения. Под «столицей» он имел в виду Петрозаводск – город, где он провёл счастливые годы студенчества. Помощь местной родни в период обустройства пришлась бы очень кстати. А в том, что двоюродный брат сделает для него всё возможное, Силин нисколько не сомневался. Он помнил, как Вера, родная сестра Степаныча, а Игорю, получается, двоюродная, будучи студенткой лесотехникума, в период производственной практики месяцами жила у них, причём не одна, а с подругой. Силины радушно принимали гостей, кормили-поили. «Как же дружно жили люди, пережившие войну! Невзгоды сплачивают. Видимо, настал черёд и нам помогать друг другу», – так думалось Силину.

После долгой утомительной дороги Игорь встретился, наконец, с двоюродным братом. Тот много и красиво говорил о взаимопомощи, солидарности. Не случайно, надо сказать. В статусе профсоюзного лидера Степаныч самоотверженно, как ему казалось, боролся за интересы родного предприятия, на котором всё ещё работал. Одно было ему досадно: работники, нуждающиеся в защите от жадных до прибыли новых работодателей, взносами профсоюзную казну обходили, а значит, ставили Степаныча в бедственное положение. «Нет, раньше народ был дружнее», – сетовал он и предлагал пространные варианты Силинского проживания на новом месте.

Так, по возвращении на родину Игорь, пока без жены, оказался в неуютной комнате опустевшего на время каникул студенческого общежития. «Зато дёшево, – утешал он себя. А в памяти всплыло лицо родной тётки – матери Степаныча. – Была б жива, без лишних слов заставила бы пожить у себя, причём столько, сколько надо», – подумал Силин, и ему страшно захотелось увидеть её могилу. Решил, что при первой возможности позвонит Степанычу – уж не откажется сопроводить.

Действительно, они уговорились по телефону о встрече и следующим утром на пригородном автобусе поехали на кладбище.