Александр Черенов - Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

Поскольку с терактами в нашем городе, да и в области в целом, было туго – совсем не было, статистику решили поправить. Поправлять её обязали местное Управление КГБ – а кого ещё?! Заскучавшие без работы – шмоны у баптистов в зачёт не шли – наследники доблестной ЧК рьяно взялись за работу… и целую группу «подозреваемых в совершении террористического акта, имеющего своей целью…»… ну, и дальше всё, что полагалось сюжетом.

Не долго думая – чего думать, когда уже в Москве подумали?! – возбудили уголовное дело. Хотя теоретически, в соответствии с УПК, можно было провести вначале доследственную проверку, которая наверняка привела бы тем же самым выводам, что и затянувшееся следствие. Это сэкономило бы время, нервы, силы, деньги, что, в свою очередь, позволило бы заняться настоящими делами, которые уже вопияли о внимании к себе.

Но доблестные чекисты «копали и взрыхляли носом землю», не щадя себя, а ещё больше подследственных. Мужики настолько увлеклись работой, что и не заметили, как миновали предусмотренные УПК два месяца. Правда, другой момент оказался более заметным: следствие успешно зашло в тупик. Ни один из подследственных ни на миллиметр не приблизился к скамье подсудимых в заветном качестве подсудимого же.

И что сделали «по-прежнему доблестные» чекисты? «Отпустили» всем подозреваемым – и отпустили всех подозреваемых? Признали факт избыточной бдительности… избыточным и даже несостоятельным? Как бы не так: они продлили сроки следствия по делу ещё на месяц! Спустя месяц, который истёк так же «плодотворно», как и два его предшественника, они ещё раз продлили сроки – и вновь на месяц. И лишь после этого в областном УКГБ вспомнили завет «железного» Феликса относительно параметров настоящего чекиста: «горячее сердце, но холодная голова».

Во исполнение установки «отца-основателя» чекисты остыли, и принялись раскидывать мозгами. Раскидывать пришлось недолго… по причине небольшого объёма работ. Итогом пасьянса явилось решение вспомнить за УПК и перебросить «дохлое» дело в областную прокуратуру «по подследственности». «Внезапно» – по истечении четырёх месяцев следствия – оказалось, что признаков интересующего состава преступления в действиях подозреваемых не усматривается. Зато в них, опять же «внезапно», были усмотрены признаки «очень преступной» халатности, повлекшей за собой… ну, и далее по тексту соответствующей статьи УПК.

Для большей убедительности был даже определён кандидат в «стрелочники»: им оказался заместитель директора завода по транспорту. Вот ему – на всякий случай – и предъявили обвинение. В прокуратуру дело пришло уже с пышной «сопроводиловкой»: «по обвинению заместителя директора завода гр-на такого-то в совершении преступления, предусмотренного статьёй такой-то».

Почему на роль «козла отпущения» избрали именно этого бедолагу? По ознакомлению с материалами – а чести «поднять упавшее знамя» удостоили именно старшего следователя Иванова – Александр Сергеевич уже не сомневался в том, почему. Нет, не потому, что «ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать». Вернее, не только потому. Это тоже имело место, но главное заключалось в другом: зам по транспорту был… всего лишь зам по транспорту. Этакий «человек ниоткуда, никто и звать никак». Дяденька без родственников, друзей и знакомых «наверху»: идеальный кандидат в «козлы отпущения» с переходом в сидельцы в ударные сроки.

Ознакомившись с кандидатурой соискателя, Москва одобрила выбор товарищей на местах. Ну, вот, не было другого выбора: первоначальные компаньоны соискателя – тогда ещё в качестве всего лишь подозреваемых и даже свидетелей… неизвестно, чего – совсем не подошли на роль «козлов отпущения». К несчастью – как для следствия, так и для бедного зама по транспорту – все обросли «мохнатыми лапами» до Москвы включительно. Такого «йети», как говорится, «не замай»! Вот и пришлось «замать» первого встречного… точнее, подходящего на роль «козла».

Дело спустили «вниз», да не позволили «спустить на тормозах», хотя оно само уже «спускалось». А не «спустили» потому, что… Ну, вот, нужно было наказать… хоть кого-нибудь: ведь «прогремели на весь свет»! Как итог – промежуточный, конечно – дело поставили на двойной контроль: областной прокуратуры и отдела административных органов обкома партии.

Иванов оказался в классической ситуации: между молотом и наковальней. Во второй уже раз. Точнее, между вторым «комплектом из молота и наковальни». Первый составили правда жизни и правда дела. Согласно правде жизни, «Карфаген должен быть разрушен». Ну, вот, потому что «хочется… им кушать»! Но этой правде начала перечить другая: правда дела. «В лице» так называемого «социалистического правосознания» старшего следователя Иванова. Оно вопияло на тему «что такое ничего и как из него сделать что-то». По этой правде сделать не получалось ничего. Ну, вот нечего было делать… кроме дачи вольной бедолаге заместителю.