Сергей Качуренко - Девятое звено

– Ничего, Баграт, я не тороплюсь. И мне интересно.

– О своей жизни я уже все рассказал. Потому что с момента исчезновения Марины и до сегодняшнего дня все события укладываются в одно короткое, емкое и страшное слово: «Война». Хоть и прошло уже почти двадцать лет, но воевать мы не перестали. Не хочу, и не стану много рассказывать о самой войне. Ограничусь лишь одной фразой: слава Богу, пережили! Даур и Ламара окончили школу и, как я уже сказал, дочка решила пойти по моим стопам. Даур не захотел дальше учиться и пошел работать на шахту. У нас с ним изначально сложились непростые отношения, поэтому Даур не пожелал оставаться со мной в одной квартире. Сначала жил у друга, а позже получил комнату в шахтерской «малосемейке». Ламарочка в это время училась в Сухуме и жила там же в общежитии. А в прошлом году влюбилась в русского парня по имени Андрей. Он был гражданским летчиком и приехал в Абхазию в командировку помогать восстанавливать разрушенный аэропорт Бабушара. Прошлым летом дочка привозила его в Ткуарчал. Познакомила со мной и сказала, что они решили жить вместе. А я не возражал. Но спустя несколько месяцев все резко изменилось. Вернее сказать, изменилось поведение Андрея. Ламара мне тогда звонила, плакала. Говорила, что с Андреем что-то непонятное происходит. Замкнулся в себе, стал намекать, что им лучше не встречаться, а потом и вовсе пропал. Его коллеги тоже не знали, где он, поэтому подали заявление в милицию. А под новый год недалеко от Нового Афона в море нашли утопленника и опознали в нем Андрея. С тех пор Ламару словно подменили. Замкнулась и перестала мне звонить, а потом в университете начались проблемы. Я страшно перепугался. Думал, что из-за смерти Андрея дочь испытала сильный стресс, а на фоне этого у нее начала проявляться материнская наследственность. Решил поехать в Сухум, чтобы серьезно с ней поговорить. Ламара молча выслушала мою длинную речь, а потом посмотрела в глаза и сказала: «С моей душой все в порядке, если не считать невыносимой боли. Алкоголь и наркотики я не употребляю, но зато панически боюсь за свою жизнь. А еще больше боюсь за тебя и Даура. То, что произошло с Андреем, это не самоубийство и не несчастный случай. Перед смертью он мне кое-что рассказал, но тебе я этого не скажу, и не проси. Нам всем нужно просто жить и молчать, тогда никто не пострадает». И все! Больше я ничего не добился. А потом Ламара меня выпроводила и наказала, чтобы в ближайшее время я даже не звонил. И что мне после этого было делать?

– Ехать к Аршба, – предположил я.

– Ты абсолютно прав. Я уже упомянул о войне. В этом коротком слове уместился огромный отрезок жизни. И одним из главных действующих лиц в нем был и остается Рауль Джотович. Я тебе потом поподробнее все расскажу, потому что для этого может понадобиться целый день. Моя работа в архиве с годами стала лишь прикрытием. На самом же деле мы занимаемся проблемами возрождения Абхазии.

– То есть ты представляешь серьезную организацию, и Аршба в ней играет не последнюю роль?

– Нетрудно догадаться.

– Чего уж сложного, если задействованы дипломатические каналы. Не зря же ты приехал на представительском «мерсе» с номерами первых лиц дипмиссии. Может, и обо мне уже все знаешь?

Баграт кивнул и опустил глаза.

– Прости, Сергей, что покопался в твоем досье. Ситуация уж больно серьезная. Поэтому знаю, что ты полковник милиции в отставке и знаю, чем сейчас занимаешься. А еще, что давно женат и у тебя двое взрослых детей.

– Вот и нечего извиняться. Мы только сэкономили кучу времени и тебе не придется выспрашивать, как сложилась моя жизнь. Да мне и скрывать-то нечего. Но все же расскажи, что случилось с Ламарой.

Он снова сник и в очередной раз потянулся за сигаретой. Я же стал корить себя за нетерпение, но Кравченко это понял и жестом показал, что все в порядке. Потом вздохнул и продолжил рассказ:

– Аршба долго ругался, узнав о проблемах дочери и гибели ее парня. Потом отправил меня домой, а вслед прокричал: «Заройся в своем архиве, и чтобы писка не было слышно. Сиди и жди». А через два дня прислал за мной машину. Меня отвезли в Очамчыру в одно пригородное кафе. Рауль Джотович там обедал с двумя незнакомыми парнями – по виду русскими. Он попросил повторить рассказ, а при этом даже не представил меня своим гостям. Я понял, что так было нужно для безопасности, поэтому без лишних вопросов подробно все пересказал. Один из парней потом сказал, обращаясь к Аршба: «Все ясно, дядя Рауль. Мы сразу начнем действовать». И они ушли. Аршба попросил ни о чем его не расспрашивать, пояснив, что пока все равно ничего не ясно. Сказал только, что договорился со своим родственником из университета, чтобы Ламару и еще одну ее сокурсницу отправили сюда в Киев. Здесь они должны были готовиться к защите диплома в академии управления персоналом. Несмотря на то, что Украина не признала суверенитет Абхазии, эти ВУЗы продолжают сотрудничать и наши студенты могут учиться в Киеве. В общем, все произошло настолько быстро, что я даже не успел приехать в Сухум, чтобы проводить дочь. Ламара позвонила уже с вокзала и сказала, чтобы я не волновался. Поездом они доехали до Москвы, а оттуда самолетом прилетели в Киев. Последний раз она позвонила из аэропорта и сказала, что только приземлились. Больше никаких известий от нее не было. А на следующий день Аршба неожиданно прислал за мной машину и меня без объяснений повезли через российскую границу в Адлер. Уже там Рауль Джотович позвонил и сообщил, что Ламара погибла. Рассказал, что по дороге из аэропорта автобус попал в аварию. Что было дальше, я с трудом припоминаю. Хорошо, что люди Аршба были рядом. Они просто занесли меня в самолет. Я долетел до Москвы, а потом какие-то люди пересадили меня на самолет до Киева. В «Борисполе» меня тоже встретили друзья Аршба из грузинского посольства и сразу отвезли к следователю, который ведет это дело. А позже поселили в гостиницу и помогли тебя разыскать. Не знаю, что бы я делал без их помощи…