Бекетова Панкову тоже было совсем не жаль. Сволочь партийная. И тогда сидел на шее народной, и теперь пристроился. По заслугам и получил.
Однако на Бекетове-то все дело и забуксовало. Крепким орешком оказался Павел Романович Греч — не подступиться. Только наглостью можно было брать, нахрапом, рассчитывая на то, что либо сам себя оговорит, либо слабину даст, либо, на худой конец, сердечко прихватит у подследственного, а там — мало ли что может случиться…
Не вышло. И так, и сяк подступались, топтались на месте несколько месяцев, столько сил затратили, столько денег, и все без толку. Хотя это, конечно, как посмотреть. Выборы-то все же Греч проиграл. И проиграл вчистую.
Вчистую ли?
Дойдя в своих размышлениях до этого места, Панков помрачнел.
Алексей Владимирович выглядел молодым человеком. Редко кто давал ему те сорок пять лет, которые он уже, по его собственному выражению, «намотал». За эти годы Панков успел в жизни многое. По крайней мере он сам считал именно так. Часто, особенно за выпивкой с хорошими людьми, он говорил, что одну жизнь уже прожил, а сейчас идет бонус, подарок — вторая, сверху даденная жизнь.
Первая кончилась в Афганистане — Панков старался об этом не вспоминать, и иногда у него получалось. С тех пор, как он был на войне, прошло больше десяти лет, и ночные кошмары почти перестали навещать Алексея Владимировича, если бы не Чечня. С Чечней все вернулось с такой ясностью, словно только вчера он трясся на горячей броне в Афгане.
Капитан Панков выжил чудом. БТР подорвался на мине, чудовищная невидимая рука сорвала Алексея с брони, как надоевшее мерзкое насекомое, и швырнула плашмя на скалы — размашисто, резко, сильно.
Началась многолетняя больничная эпопея. Панков много передумал за годы скитаний по госпиталям. Прежняя жизнь — спокойная, размеренная, распланированная на годы, на десятилетия вперед — оказалась не более чем иллюзией. Что можно планировать, если в один прекрасный день Родина прикажет, и пойдешь в атаку, и разлетишься мелкими кровавыми кусочками, удобришь своим телом чужую землю, о которой еще месяц назад и знать не знал. И многое, очень многое, почти все из той, мирной, прошлой жизни стало казаться ненужным и несущественным, не стоящим того, чтобы тратить время и силы.
Слава богу, были у него друзья — и фронтовые, и на гражданке осталось достаточно, — помогали и деньгами и связями. После двух лет мытарств Алексея Владимировича бросила жена. Друзья постепенно уходили в свою жизнь, которая неслась стремительно — прежде, до Афгана, в тине брежневской эпохи и представить себе было невозможно, что наберет страна такой темп, понесется, как гоголевская тройка, неведомо куда, не слыша предостерегающих окриков, не видя перед собой ничего — ни дорожных знаков, ни оврагов, ни поворотов.
Немного окрепнув после лечения, Алексей вернулся в родной Уманск и стал доучиваться заочно на юридическом — война не дала ему получить высшее образование. Окончив областной ВУЗ, он осел в местной прокуратуре. Кадров не хватало, а тут боевой офицер, да с высшим образованием — о такой кандидатуре работники Уманской прокуратуры могли только мечтать.
Он служил исправно. Ни бандитские группировки, проявляющие повышенный интерес к ребятам, прошедшим войну, ни «афганские братства» его не интересовали. Так же, как не интересовали и различные частные охранные фирмы. Ему не нужны были деньги. Единственное, чего он хотел — это покоя. А какой покой в частной структуре? Маета одна…
Как ни парадоксально, государственная служба, даже такая, как у Панкова Алексей Владимирович работал старшим следователем, — казалась ему намного спокойнее, чем все остальные поприща, которые он мог бы выбрать в силу своей квалификации и боевого опыта. Аванс, зарплата, начальник над головой, который решает за тебя — закрыть ли дело, тянуть ли его, спустить ли на тормозах, или, наоборот, предать публичной огласке… Панков казался начальству туповатым, преданным исполнителем, не проявляющим ни самостоятельности, ни инициативы.
Тем более удивительным был для всех его внезапный отъезд в Москву. Пришел запрос из столицы, а потом были два телефонных звонка, после которых начальство Панкова решило даже не думать, зачем, кому и для чего понадобился в столице тихий и исполнительный Алексей Владимирович.
Удивительной эта командировка была для всех, кроме самого Алексея Владимировича. Он с самого начала ждал чего-то в этом роде. Панков был просто уверен в том, что его не упустят из виду, потому отчасти и не лез ни в какой криминал, ни в какие сомнительные предприятия — в этом государстве никто и ничто даром не пропадает. Мужик с опытом военных действий, с высшим образованием, без семьи, не пьющий, не замеченный ни в каких темных делишках, — разбрасываться такими людьми для силовых структур просто глупо. А структур этих наплодилось — не сосчитать. И служба президентской охраны, и налоговая полиция, и ФСБ, и черт в ступе…
Читать дальше