Николай Зорин - Формула влияния

— Расскажите, пожалуйста, что вы почувствовали, когда пришли сегодня утром в парк?

Взгляд ее добрых, мудрых глаз мгновенно потух, ласковый голос стал сдержанным и неприязненным:

— А, так вы журналистка? — разочарованно глядя на меня, спросила она.

Я представилась, назвала газету, включила диктофон и повела интервью.

Женщина отвечала скупо и сухо, никаких теплых чувств по отношению ко мне больше не выражая. Она рассказала, что приходит в парк каждый день, и никогда ничего подобного здесь не случалось.

— А что же произошло сегодня? — спросила я, улыбаясь ей бодрой репортерской улыбкой.

— Что произошло, не знаю, — холодно проговорила она, — но мною овладело странное желание забраться на крышу.

— Зачем?

— Я не задавала себе никаких вопросов, я просто хотела там оказаться. И все люди, которые были здесь, захотели того же. Внезапное непреодолимое желание. Как это объяснить, не знаю. Мы бросились к зданию. Кто посильнее и помоложе — свое желание смог осуществить. А я вот не смогла, как ни старалась.

— Вам было страшно?

— Да нет, — женщина удивленно пожала плечами, — почему же? Я просто очень хотела попасть на крышу. Кроме этого желания, у меня не было никаких чувств. Потом, когда все закончилось, а закончилось все внезапно, как и началось, я испугалась, а тогда — нет.

Женщина окинула меня неприязненным взглядом — я опять ей бодро улыбнулась, поблагодарила за помощь, и мы к обоюдному удовольствию расстались. Сменив в диктофоне кассету, я направилась к представителям наших доблестных органов. Мне, конечно, в комментариях отказали, но я и не рассчитывала, что что-то узнаю, подошла просто так, для очистки профессиональной совести. Теперь со спокойной душой можно было возвращаться в редакцию. На прощание, чтобы все хорошо зафиксировать в памяти, окинула взглядом площадку у галереи. В поредевшей толпе зевак и пострадавших мелькнуло лицо Федора. Или мне показалось? Да нет, мы даже на секунду встретились с ним глазами. Я повернулась и быстро пошла из парка к моей оставленной на парковке машине. Вслед доносились звуки гитары, но я не стала в них вслушиваться, твердо решив не поддаваться больше этому мороку — я знала, что музыкант ушел и никакая гитара здесь звучать не может.

Все эти события меня жутко вымотали, как я ни бодрилась. Я это поняла, как только села в машину. Сил не осталось ни на что. А мне предстояло еще писать статью и выдержать долгий разговор с Главным. Я откинулась в кресле и закрыла глаза, чтобы дать себе небольшую передышку. Мой старый, проверенный способ: отключиться на несколько минут от всего — и силы восстанавливаются сами.

Резкий, неприятный звук грубо выдернул меня из моей нирваны — по стеклу постучали каким-то металлическим предметом. Я открыла глаза, содрогнувшись всей душой. У машины, согнувшись, стоял Федор и заглядывал в окно. На голове у него была какая-то совершенно идиотская ярко-зеленая бейсболка.

— Боже мой, как ты меня напугал! — выдохнула я, открывая дверцу машины. — Как ты здесь оказался?

— Да так, — Федор неприятно усмехнулся, — гулял. А почему ты от меня сбежала?

— Сбежала? — Я сделала вид, что не понимаю, о чем он. — Это когда?

— Только что. — Федор опять неприятно усмехнулся. Его дикая кепка действовала мне на нервы.

— Не знаю, я тебя не видела, — раздраженно сказала я.

— Да как же не видела, если посмотрела прямо на меня?!

Ну вот, теперь начнется! Он наверняка видел, как мы разговаривали с Аркадием, и теперь занудит на час, изведет своими ревнивыми вопросами: кто он, что, из каковских?

— Откуда у тебя эта бейсболка? — спросила я, чтобы перевести разговор.

Федор довольно улыбнулся и сдвинул козырек набок.

— Нравится? Хочешь, подарю?

— Нет-нет, спасибо, — поспешно отказалась я.

— Ну и ладно. Вообще-то мне ее Владимир Тимофеевич подарил, а подарки не передаривают. — Федор похлопал себя по макушке — кепка примялась и стала выглядеть еще нелепее. — Ты куда сейчас?

— В редакцию, куда же еще?

— Вот и прекрасно! — неизвестно чему обрадовался Федор, обогнул машину и бесцеремонно забрался на переднее пассажирское сиденье. — Значит, нам по пути. Подвезете, мадам?

— А ты разве не на машине?

— Н… нет, — он неестественно рассмеялся.

Непонятное чувство тревоги, возникшее, как только я увидела Федора, все нарастало. И, что самое странное, связано оно было именно с ним. Я как будто его боялась. Глупость какая-то! С чего мне бояться Федора, которого я знаю почти всю свою жизнь? Я украдкой посмотрела на него сбоку и содрогнулась — в профиль в этой бейсболке он выглядел просто зловеще. Никогда раньше не замечала, что у него такие страшные, такие черные глаза и такие неприятно крупные, какие-то людоедские зубы. А эти пухлые красные, мокрые губы в обрамлении черной густой бороды…