Фридрих Незнанский - Побег с «Оборотнем»

— Выбирай, Олег Петрович, — он бросил под ноги сумку и великодушно развел руками, — можешь жить слева, можешь жить справа.

Пока Нагибин, словно Буриданов осел, разрывающийся между двумя охапками сена, бегал от одной комнаты к другой, Турецкий развалился на диванчике, включил телевизор, извлек с нижней полки столика гламурный журнал с обилием в меру обнаженной женской плоти и «несравненной» Пэрис Хилтон на обложке. Бегло пролистав, укрепился во мнении, что в соревновании самых сексуальных девушек побеждает, как всегда, фотошоп, швырнул журнал на столик. Провел пальцем по гладкой поверхности, надеясь обнаружить пыль. Пыль не обнаружилась. Скучно.

— Я знаю ее, — возле столика остановился вспотевший Нагибин, ткнул пальцем в жеманную диву на обложке, — это что-то связанное с… м-м… — он задумался.

— С законом сохранения энергии/материи, — подсказал Турецкий. — Если есть на свете данное чудо, значит, у кого-то два мозга. Ты уже выбрал, где будешь жить?

— Там, — показал Нагибин подбородком на дверь. Потом задумался, — или там, — повернулся на сто восемьдесят градусов.

— Отлично, — крякнул Турецкий, поднимаясь с дивана, — будем считать, что обустроились. Пойдем знакомиться с местной Фемидой.

Обстановка в оплоте законности и правопорядка была строгая, в меру пафосная, располагала всем, необходимым для работы: портретами президента, министра внутренних дел, флагом Российской Федерации, современным компьютером и суровыми плотными шторами, не позволяющими проходимцам с улицы подглядывать за кипящей в кабинете работой.

— Рад, не поверите, очень рад, — хозяин кабинета в форме полковника милиции — невысокий, грузноватый, коротко стриженный, с усами, помеченными налетом седины, выбрался из-за стола, зашагал навстречу дорогим гостям, обменялся с каждым твердым рукопожатием. Турецкий покосился на своего спутника — Нагибин подобрался, больше не производил жалкого впечатления. Мобилизация последних сил организма проходила успешно.

— Короленко, Пал Палыч, — представился хозяин кабинета. — Доехали? Устроились? Можем приступать?

— Валяйте, Пал Палыч, давайте сразу к делу, — улыбнулся Турецкий, — всю полезную информацию. А позднее, если позволите, нужно выехать на место, поговорить с людьми, вжиться в это ваше чудо…

— Вживаться в чудо лучше к вечеру, — произнес присутствующий в кабинете мужчина в штатском — подтянутый, немного за сорок, с маловыразительным скуластым лицом. — Днем жильцов можем не застать — все-таки люди работают… да мало ли какие у них дела? Махонин Дмитрий Сергеевич. — Он привстал со стула, протянул руку. — Начальник отдела собственной безопасности.

В кабинете находился еще один человек. Болезненно худощавый, с редкими волосами, постным лицом землистого цвета, одетый в какой-то кургузый, мышиного цвета пиджачок. Он приблизился лисьей походкой, пожал руки гостям и немедленно ретировался в угол. Физиономия у человечка была конкретно неприятной.

— Старший следователь прокуратуры Худобин Виктор Валентинович, — представил последнего господина Короленко. — Это он совместно с Дмитрием Сергеевичем разрабатывал Поличного. Присаживайтесь, господа.

Прибывшие расселись. Нагибин выложил в гостинице из портфеля часть вещей (отчего тот почти не похудел), но расставаться с ним не пожелал и теперь мучительно гадал, куда бы его пристроить.

— Позвольте с ходу неприятный вопрос, Пал Палыч, — сказал Турецкий. — Вы работали с этим типом несколько лет. Полагаю, отношения сложились тесные. Неужели не разглядели?

— Справедливо, гм… — хмыкнул Короленко, покосившись на Махонина. — Выходит, так. Но знаете, если человек добросовестно выполняет свои обязанности, имеет неоспоримые заслуги, богатый послужной список… — Он опять выбрался из-за своего стола, начал ходить по кабинету, скрипя ботинками. Остановился, принял позу члена британской королевской семьи: поднял подбородок, заложил руки за спину. — Представьте себе, мы ни о чем не знали. Евгений Михайлович за долгие годы нашей совместной службы зарекомендовал себя с лучшей стороны. Еще в молодости мы с ним бегали операми, ловили вооруженных преступников, позднее в Дубовске боролись за то, чтобы человеку не стыдно было носить звание милиционера… Даже трудно предположить, когда он впервые встал на скользкую дорожку… Деньги, господа, деньги, они портят даже лучших из нас.

Начальник милиции покосился на президента, под портрет которого его угораздило встать, почувствовал душевный дискомфорт и сместился в сторону.