Красников рискнул, назвав сумму с несколькими нулями. В игровом зале стало тихо. Кто — то присвистнул, кто — то заметил, что при его то, таланте и везении, можно ставить и больше. На везение он никогда не жаловался, но ставку…увеличил.
Все происходящее потом, Красников помнил как во сне. Рулетка, остановившись на выигрышном поле. Он выиграл. Все замерли. Он слышал биение собственного сердца. Потом рулетка вдруг содрогнулась и… сделала движение. Красников забыл дышать, в горле пересохло, ноги сделались ватными. Как доехал домой — не помнил.
Правда, итальянец отнесся с пониманием, мол, такие деньги никто не возит с собой. Когда будут деньги — тогда и отдаст. Красников написал расписку.
Он лежал не ворочаясь, забросив руки за голову до тех пор, пока не почувствовал мелкого покалывания в пальцах. Кисти затекли. Надо повернуться, высвободить руки, а еще лучше — лечь на бок. Стрельников представил скрип кожаного дивана, способного разбудить пол подъезда, продолжал лежать не шевелясь.
Настенные часы в гостиной пробили полночь. Сон пропал, и ему ничего не оставалось, как ждать утра. План, созревший в голове еще там, на Андреевской даче, теперь не казался таким неправдоподобным, за исключением одного «но». Если б он додумался до него раньше. Все было настолько просто, как простым бывает все гениальное.
Почему гениальное простое? Потому, что мысль оттачивается в размышлениях, когда отброшены все прилагательные, склонения и длинные объяснения. На поверке остается сама суть. Только докопаться до этой сути — процесс трудоемкий и мучительный. Этот процесс никогда не учитывается обывателем. Оттого все гениальное — настолько простое, что удивительно, как же сам до этого прежде не додумался. Ведь так просто!
Стрельников вздохнул и осторожно, чтобы не скрипнул диван, рывком поднялся. Ему всего — то и надо было взять ноутбук. Уверенный, что выучил кабинет наизусть, Стрельников, не включая свет, направился к письменному столу. О комоде, стоящем почти у изголовья, он вспомнил, когда резкая боль раздалась в бедре. Настольная лампа, которую он поленился включить, задребезжала. Он неуклюже попытался ее придержать, но получилось только хуже — лампа еще больше качнулась и свалилась на пол. Через пару минут минуту в дверь постучали. Стрельников, наконец — то, включил верхний свет и открыл дверь.
Разбитое стекло Саша убрала быстро, считая, что лампа просто отжила свой короткий век. Разбилась — значит на счастье. Правда, на счастье бьется посуда, а вот к чему бьется лампа — они не знали. Жизнь покажет.
Потом они пили чай прямо в кабинете. И она, подобрав ноги, сидела в кресле, внимательно слушая Стрельникова, со всех сил стараясь не пялиться на него. Ей это удавалось с трудом потому, что Стрельников сидел напротив на скрипучем дедушкином диване, упершись ручищами в колени. Она переводила глаза с его босых ног сорок пятого размера на помятую футболку и обратно.
Стрельников долго колебался, стоит ли рассказывать всю эту историю Саше, пока не поймал себя на мысли, что ей давно все известно. Женщина с такими глазами, обычно все знает сама. Ей даже полуправды не скажешь. Не получится.
Ни одной женщине Павел никогда не рассказывал о себе. Работа их не интересовала, окунаться в юность не было резона, говорить о Софье, родителях и городах где он бывал, он и сам не считал нужным. И вдруг ему стало так интересно все, что было с ним до этого вечера. Не рассказал он Саше только о Лере, как и о других женщинах, с которыми просто спал.
Она все время сидела в кресле, не шевелясь, изредка кивая головой.
— Павел, ты совершил должностное преступление, или как это называется?
— Так и называется. У меня на тот момент, когда все это завертелось, не было другого выхода.
Он представил, что могло быть, если допустить утечку информации. Он никогда не смог бы доказать, что он до этого не причастный.
— И что теперь делать?
— Пока не знаю.
Стрельников действительно не знал. Он проделал огромную работу, осталось за малым — закачать липовые данные в клиентскую базу и ждать, кто позарится на эту информацию. Но для этого он должен стань ни много, ни мало — человеком — невидимкой.
— Почему бы тебе не поговорить с начальником охраны?
— Месяц назад Говоров выкупил свою квартиру. Она была в залоге. Ты представляешь, какие это деньги?
— Это еще ни о чем не говорит. Мало ли какая ситуация. И потом, если б твой начальник был бы в чем — то замешан, не стал бы тебе говорить о квартире.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу