Фридрих Незнанский - Тигровая шкура, или Пробуждение Грязнова

Бывший генерал МВД, а ныне охотовед ОАО «Зверопромхоз Пятигорье» Вячеслав Иванович Грязнов заканчивал священнодействовать с самым настоящим — из Японии — бразильским кофе, доводя его на разогретой плите до «пенки», как вдруг ожил стоявший на холодильнике в его избе телефон.

— Пятигорье? — негромко кашлянув, спросил басок.

— Оно самое.

— Я бы хотел поговорить с Грязновым… товарищем Грязновым, — поправился обладатель баска.

Подобного обращения Вячеслав Иванович давно не слышал и немного опешил.

— Да?.. Слушаю вас.

— Вячеслав Иванович?

— Так точно! Простите, с кем имею честь?..

Короткое замешательство оборвали негромкий кашель и быстрая фраза:

— Это не суть важно, главное, что вы — это вы.

Звонивший явно волновался, что не могло не насторожить Грязнова. За годы работы охотоведом он поимел уже столько провокаций со стороны браконьеров, что мог составить для себя небольшую энциклопедию человеческой подлости, зависти и нечистоплотности, да и угроз телефонных наслышался столько, что их хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Поначалу не верил, но, когда столкнулся с этим лицом к лицу, оказалось, что Пятигорье по своим человеческим страстям ничем не уступает той же Москве, просто масштаб преступлений несколько меньше.

— И все-таки?

Однако обладатель явно измененного голоса не думал представляться:

— Вячеслав Иванович, это действительно не суть важно. Главное то, что я вам сейчас скажу.

С досадой покосившись на турку, которую теперь придется кипятить по новой, Грязнов хотел уж было послать абонента куда подальше, однако что-то заставило его воздержаться от резкости.

— Ну, коли вам «не суть важно»… Да говорите же наконец, не молчите, слушаю вас! — последнее уже произнес с откровенным раздражением.

— Простите ради бога, — снова «затянул» тот, — вы действительно генерал Грязнов, который был начальником московского МУРа?

МУР! Московский уголовный розыск…

Все что угодно предполагал услышать Грязнов от неизвестного абонента, но только не напоминание о МУРе. В лицо дохнуло давно забытой аббревиатурой, екнуло где-то под ложечкой, однако звонивший сказал «московский МУР», и это заставило его несколько улыбнуться, но в то же время не могло и не насторожить.

— А это что, тоже важно? — спросил он.

Телефонная трубка словно засопела:

— Нет, ну-у, если бы это были не вы…

— Ладно, кончайте тянуть резину! Грязнов слушает!

Резкий тон, которым были брошены эти слова, сделал свое дело. И когда звонивший закончил свой сбивчивый рассказ и в трубке послышались короткие гудки «отбоя», Вячеслав Иванович уже забыл и про утренний кофе, и про бутерброд с кетой семужного посола, произведенной им лично по местным рецептам.

Невольно подумав, не провокация ли этот звонок, снял трубку и, когда послышался заспанный еще голос телефонистки с АТС, спросил, кто мог звонить ему в такую рань.

— Хабаровск.

— А точнее? Номер абонента можно узнать?

Какое-то время в трубке слышались монотонные шумы, наполненные характерным шорохом, и наконец все тот же заспанный голос ответил:

— Звонок заказной, звонили с Главпочтамта, так что ничем помочь не могу.

Поблагодарив телефонистку, Вячеслав Иванович положил трубку на рычажки и, вспомнив про кофе, вновь прошел к плите. Звонок на телефонную станцию был для успокоения собственной совести — иного ответа он и ожидать не мог, так что надо было заканчивать с завтраком и думать, какие действия следует предпринять в подобной ситуации.

Контора зверопромхоза, которую язык не поворачивался назвать офисом, находилась в центре поселка, и пока Грязнов шел от дома до «офиса» с выцветшим российским флагом на крыше, он успел перездороваться с доброй половиной промысловиков, вынужденных заниматься рыбалкой да собственными огородами в ожидании открытия сезона охоты.

Начало лета… самая тоскливая для охотников пора.

Вдыхая полной грудью настоянный сосновым ароматом воздух, которым он все никак не мог надышаться, Вячеслав Иванович поднялся на высокое, добротно срубленное крыльцо и точно так же, как в первый день своего появления в Пятигорье, обернулся к солнцу, зависшему над сопкой Восточной, мысленно обращаясь к нему с просьбой о даровании удачного дня, как это делали наши далекие предки. Он наслаждался и не мог насладиться первородной красотой природы, которая несравнима ни с какими благами, имевшимися у него в Москве.