Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

Элли пощелкала пальцами перед его лицом:

– Эй, не залипай! Что там с ХМ, он не захотел пойти с нами?

Ханнес открыл глаза:

– Он сказал, что не может все так быстро перепланировать.

– Почему, у него встречи?

– Да нет, дело в нем самом. Ты же его знаешь.

– Конечно. Вы двое – родственные души.

– Вовсе нет! Я вообще очень спонтанный!

– Ага, такой же спонтанный, как песочные часы.

Официантка подошла к столику. Элли заказала лесные ягоды в шампанском, а Вехтер – бокал светлого и шницель. Он мог позволить себе выпить пива. Чтобы добраться домой, ему нужно было лишь подняться по лестнице. Поэтому он и заставил их всех тащиться сюда.

– Кофе. – Это был скорее не заказ, а печальный вздох Ханнеса.

– Итак. Выпьем за вашу первую победу в этой битве. – Вехтер с улыбкой осмотрел собравшихся, выглядел он очень довольным.

– Мы добудем ордер на арест Баптиста? – поинтересовался Ханнес. А он ведь больше не хотел думать о Баптисте. Его внутреннему полицейскому не хватало кнопки «выкл».

Вехтер покачал головой:

– Забудь об этом. Прокурорша Бирнбаум ушла в декрет, и на ее месте сидит какой-то идиот. Не знаю, где они его откопали. Но он сказал, что нельзя выписать ордер без предварительного слушания.

– Тогда он его получит. Прямо завтра.

– Мы наведаемся к Баптисту домой, – сказал Вехтер. – Так мы получим еще один шанс поговорить с Оливером. Мы должны за него ухватиться, а если мы сможем отделить сына от отца, тем лучше.

Самая слабая овца в стаде. До этого момента у Ханнеса зрела приятная уверенность в том, что расследование подходит к концу. Еще в начале обратного пути в Мюнхен он сомневался, но уже в Вюрцбурге убедил себя в виновности Баптиста. Подъезжая к Аугсбургу, он уже мысленно составлял прошение о переводе в прокуратуру. По всему выходило, что это убийство «на почве отношений». Только мальчик в подвале не вписывался в общую картину. Он подрывал весь стройный ход мыслей Ханнеса. Он мешал.

– Твое мнение? – спросил он Вехтера, хотя был уверен, что не получит ответа.

Вехтер отпил пива, выждал время, полюбовался стройной батареей водочных бутылок над баром и потом произнес:

– Восемьдесят процентов.

– Что ты имеешь в виду? Ром «Штро»? [33] «Штро» – крепкий пряный ром из Австрии. Доступен в трех вариантах: «Штро 40», «Штро 60» и «Штро 80». Число показывает долю алкоголя в напитке. ( Примеч. пер. )

– Ты же хотел узнать, что я думаю. Восемьдесят процентов, что это был кто-то из Баптистов.

Ханнес не ожидал от Вехтера такой конкретной информации.

– Это значит, что мы должны сконцентрироваться на двадцати процентах сомнений?

– Откуда ты так хорошо меня знаешь? Элли, ты помнишь, чем тебе нужно заняться завтра?

Элли кивнула. Лесные ягоды плясали у нее в бокале.

– Старым Паульссеном.

В поезде она рассказывала Ханнесу о художнике, но тот уловил только половину.

– Ты можешь меня еще раз просветить? Кто такой Паульссен? – спросил он.

– Я тебе это все уже один раз разжевала в поезде…

– Очень жаль, я слушал вполуха.

– Ты храпел. Теперь ради тебя мне снова распаковывать свой нетбук? – Она достала из сумки розовый миникомпьютер и раскрыла его. Вентилятор охлаждения громко зажужжал. – Нужно немного подождать, пока он загрузится.

Ханнес презрительно хмыкнул. Операционная система «Windows» – обычно люди не хотят ее изучать.

– Я искала этого загадочного О. Паульссена, мужчину на фото и автора картины в ее комнате, – ответила Элли. – В академии художеств в Гамбурге работал некий Отмар Паульссен. Ему уже под восемьдесят, и у него есть ателье в Гамбурге в районе Оттензен.

«Да, и этот же дед наверняка опрокинул мешок с рисом в Пекине», – подумал Ханнес, но сдержался. У них было двое потенциальных убийц, словно на блюде. И оба были тесно связаны с реальностью. Может, им теперь нужно разбираться не только с жертвой убийства, но и просматривать военные дневники ее деда?

Но пока не было команды, они могли спокойно откапывать таких же покойников во всех подвалах этого мира.

– Его ателье располагалось в том же доме, где выросла Роза Беннингхофф. Они были соседями.

– И где этот тип сейчас? – спросил Ханнес.

– Догадайся. В Мюнхене. С тысяча девятьсот семьдесят девятого года он работал в магазине канцелярских товаров в университете.

Ханнес насторожился:

– Это не тот ли магазин на Тюркенштрассе, где сейчас внутри какой-то «Баббл Ти Шоп»?

– Да, точно он.