Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

– Мелкие вкладчики через адвокатскую контору «Видеманн и партнеры» инициировали против вас иски, подписанные адвокатом Беннингхофф. Их результат пока неясен. Что говорил по этому поводу господин Баптист?

– Ах, исковые жалобы! Мы их уже давно серьезно не воспринимаем. Контора Баптиста заявила о полной поддержке нашей фирмы.

– Контора Баптиста хотела отмежеваться от вас. Разве Баптист изменил свое решение? – Он попытался заглянуть Лонеру в глаза. – Когда же? Пять дней назад, когда господин Баптист лично приезжал сюда? Или позже?

Взгляд Лонера постоянно прыгал с предмета на предмет. Невозможно было посмотреть ему прямо в глаза.

– Как я уже успел рассказать вашим коллегам, мы весь день сидели с господином Баптистом над цифрами. Если хотите, можете еще раз опросить моих сотрудников. – Изначальная приветливость Лонера теперь превратилась в холодный металл в голосе. – Они расскажут вам то же самое. Идите же и спросите их.

Ханнес снова порылся в бумагах в поисках плана допроса, который он составил в поезде. Что же он хотел выяснить первоначально?

Цены на недвижимость, годовые отчеты, налоговые преференции? Еще никогда и никого он так доверчиво не слушал, еще никогда его мозг не превращался в болото за столь короткое время. Ханнес мог вернуться и вовсе с пустыми руками.

Под блестящей яркой брошюрой с изображением офисного небоскреба, который, наверное, никогда не будет построен, он нашел план допроса. Ханнес потер глаза.

– Господин Лонер. Давайте начнем с самого начала. Мне абсолютно наплевать на вашу фирму. Мне нужно знать лишь одно: с которого и по какой час двадцать первого января господин Баптист гостил у вас?

Голос Ханнеса стал спокойным и мягким, а он почти боялся Лонера.

– Я могу ответить на этот вопрос. – Элли стояла в дверном проеме.

Ханнес не услышал, как она вошла. Он с трудом поборол желание обернуться.

– Как водичка?

– Божественная.

Он обернется к ней чуть позже. Ханнес встал и предложил ей присесть:

– Тогда ты наверняка весьма мотивирована, чтобы продолжить беседу с господином Лонером.

– О, жажду этого с нетерпением.

Элли взяла стул и уселась напротив.

– Присаживайтесь ко мне поближе, господин Лонер. Посмотрим, как быстро мы найдем общий ответ на этот вопрос.

«Хайлайт Тауэрс» возвышались в небе, как ракетные пусковые установки. Вокруг них строительные заборы оградили огромный, но пока еще несуществующий объект.

«Если у кого-то сейчас нет дома, то он его уже и не построит», – странно, почему-то эта мысль пришла Вехтеру в голову именно сейчас.

Он посмотрел вверх, на ярко освещенные окна. За каждым окном стоял письменный стол, за каждым окном проходил рабочий день какого-то клерка. Один читал газету, забросив ноги на стол, другой смотрел на экран компьютера, этажом ниже переобувалась женщина – меняла горные ботинки на туфли на шпильках. Гигантская витрина, полностью застекленная до самого неба, лучше, чем шоу «Большой брат» [26] «Большой брат» – международное реалити-шоу, аналог шоу «За стеклом». ( Примеч. пер. ) . Возможно, Баптист уже стоял наверху, на вершине небоскреба, и пытался спуститься вниз в снежной метели, как маленький муравей.

Вехтер приложил руку к глазам козырьком. Снежинки бились в лицо и покрывали верхушку небоскреба белым. Комиссар постучал каблуками друг о друга, чтобы сбить с них снег, отряхнул шарф, вошел внутрь и вызвал лифт до орлиного гнезда Баптиста.

– Можете сразу проходить, господин Баптист ждет вас, – сообщила секретарша в приемной.

Почему Баптист не заставил его подождать? Вехтер привык, что люди такого пошиба заставляют себя ждать: небольшая демонстрация власти и намек на то, что у них на тебя, собственно, вообще нет времени. Первая маленькая трещина в образе Баптиста. Вехтер обязан был найти такие трещины. И вставить туда зубило. Ханнес был прав: если им удастся расколоть панцирь молчания семьи Баптистов, то появится шанс раскрыть это дело. Отец и сын были слишком близки с убитой. Если алиби Баптиста лопнет, как мыльный пузырь, тогда они смогут развернуть расследование в полную силу и взять их с сыном в оборот. Тогда следователей не сможет сдержать даже Целлер. И Вехтер больше не будет обходиться тем, чем ему разрешают заниматься по доброй воле.

Баптист стоял у окна, заложив руки за спину, – тщательно отрепетированная поза генерального директора из прошлого века. Она говорила: «Здесь моя зона». Только кончики пальцев подрагивали, словно от нервного тика.