Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

– Я это воспринимаю очень серьезно, – ответил Баптист. – Поэтому и хочу защитить свою семью. Мы к этому не имеем никакого отношения.

Он вел себя, как его сын, только тот сидел не шевелясь в патрульной машине, бросая в лицо полицейским свое молчание, словно оружие. Оба, отец и сын, были одинаковы, хотя внешне ни капли не походили друг на друга. Ханнес вспомнил о Лотте и Расмусе. Он не хотел о них думать, когда проводил расследование, не желал осквернять детей смертью и трауром. И все же комиссар не мог отделаться от этих мыслей.

Даже если бы они оказались убийцами, он бросился бы под поезд ради того, чтобы их защитить.

Баптист оказался сильным противником.

Дверь открылась, и в комнату вошел Вехтер, окруженный облаком свежего сигаретного дыма. Наверное, он курил снаружи.

– Вы начали без меня? Одну минуточку, я только возьму себе стул.

Вехтер поднял с офисного стула стопку папок с бумагами, выкатил его вперед и плюхнулся на сиденье, которое протестующе скрипнуло под его весом. Стокилограммовый человек в черном костюме отвоевал обратно кабинет одним своим присутствием. Этот полицейский участок снова принадлежал им.

Вехтер виновато улыбнулся:

– Мне очень жаль, я как раз был на конфиденциальном совещании. На чем вы остановились, Ханнес?

– Мы говорили об Оливере. Чем занимался ваш сын, пока вы были во Франкфурте?

– Не имею ни малейшего понятия. Мы созванивались около полудня, и все еще было в порядке. После этого я не получал от него известий.

– Разве он не должен был находиться в школе?

Баптист заерзал на стуле:

– В настоящее время он не ходит в школу. В последней возникли… сложности. Потасовки на школьном дворе. Мы сейчас подыскиваем новое учебное заведение, которое будет лучше соответствовать нашим требованиям.

– Вы знаете, что школьное обучение у нас обязательно?

Ответа не последовало. Местное управление по делам молодежи наверняка дружило с Баптистом.

– Значит, ваш четырнадцатилетний сын не ходит в школу и весь день предоставлен самому себе? – подытожил Ханнес. – Все верно?

Лицо Баптиста стало суровым:

– Я пытаюсь делать все, что в моих силах.

Ханнес что-то записал на листке, прикрывавшем столешницу. Здесь уже накопился целый ряд пометок.

Франкфурт бизнес

Франкфурт апартаменты

телефон – сотовый

кредитные карты

дом, обыск прокуратурой (?!)

управление по делам молодежи

Внизу он дописал:

школа

Не поднимая взгляда, Ханнес выпалил следующий вопрос:

– Кто избил вашего сына, господин Баптист?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Видите ли, меня это удивляет больше всего, – произнес Вехтер, который до сих пор молча слушал, скрестив руки на груди. Он наклонился к Баптисту и вперил в него взгляд, словно тот был самым важным человеком на свете. – У нас есть заключение судмедэкспертов. Врач уверен, что на этот раз мы имеем дело со случаем насилия в семье. – Комиссар подмигнул Баптисту. – Но это ведь не могли быть вы, вы же находились во Франкфурте, не так ли? Что наверняка подтвердят ваши коллеги. Кстати, кто это может сделать, не подскажете? И с кем встречался Оливер?

Ханнес, играя роль наблюдателя, откинулся на спинку стула и предоставил Вехтеру право действовать. Баптист молчал, но не сводил с него глаз.

– Вас, наверное, также должен интересовать вопрос: кто же избил вашего сына?

Сдержанный кивок вместо ответа.

– Ну, значит, мы хотим одного и того же. Вы всеми средствами поможете нам выяснить, кто избил вашего ребенка.

– Конечно.

– Хорошо. Нам еще нужны показания Оливера. Я предлагаю взять их в привычной для него обстановке. Его должны отпустить утром. Когда к вам подъехать?

– Это исключено. – Баптист нахохлился, как замерзшая синица. – Мой сын не сможет этого сделать по состоянию здоровья.

– Кто присматривает за ним, когда вы на работе?

– Никто, я же вам сказал, он и сам… – Баптист осекся, не закончив предложения.

– Чудесно, – произнес Вехтер и улыбнулся на все тридцать два зуба. – Значит, ему уже немного лучше, если вы можете оставить его на целый день одного. Итак, в котором часу? В шесть?

Баптист сплел пальцы на руках, словно обдумывал информацию.

– Я и мой юрисконсульт будем присутствовать при этом, – наконец произнес он. – Двадцать минут. И, если Оливер захочет, мы немедленно прервемся.

Вехтер встал и протянул Баптисту руку:

– Тогда до скорой встречи. Не забудьте свой кейс.