Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

Он умоляюще сложил руки:

– Нет. Пожалуйста, нет.

Она смотрела на него, раскрыв рот. Так прошло несколько секунд, пока она не поняла:

– Это сделал он?

Как он мог ответить на этот вопрос?

Ее лицо окаменело.

– Я звоню в полицию.

Она уже набрала номер, но он вырвал у нее из рук телефон, швырнул на паркет, так что батарейки выскочили и разлетелись по комнате.

Он издал протяжный звериный вой, всхлипывания сотрясали его тело. Он слышал себя словно со стороны. Она положила руки ему на плечи, прижала к себе, он уткнулся в нее лицом, зарылся в мягкую шерсть ее шали. Она хорошо пахла и крепко держала его, пока всхлипывания не прекратились. Только дрожь осталась – озноб охватил его изнутри и сотрясал грудную клетку.

– Я могу у тебя переночевать?

Она молча отвела его в спальню. Каждое движение отдавалось болью в мышцах. Она уложила его на большую кровать, он лег головой на ее плечо, теплое, пахнущее сном. Наверное, так бывает на самом деле, когда лежишь рядом с матерью. Как давно это было! Он уже и вспомнить не мог.

– Ты же дрожишь.

Она привлекла его ближе к себе, он сопротивлялся, не хотел, чтобы она его трогала. Его лицо покраснело и опухло, ребра болели от прикосновений.

– Ш-ш-ш. Я буду внимательной, не бойся.

Он сдался, и она обвила его руками. Лучше всего было сдаться. Это он выучил хорошо. Тогда будет не так больно. И он хотел, чтобы она его обнимала, как его уже не обнимали многие годы. Никто не обнимал.

– Я посмотрю на тебя.

Она стащила с него футболку и покрыла легкими поцелуями его синяки. Он вздрогнул.

– Пожалуйста, не надо.

– Тихо. Ш-ш-ш. Закрой глаза.

Кончики ее пальцев скользнули по животу и забрались под резинку его шортов.

– Нет, – машинально произнес он, но тело предало его.

Он повиновался и закрыл глаза, остался в темноте, наедине с ее прикосновениями и тяжелым запахом духов. Послышался шорох, и аромат ее парфюма дурманил его, под его руками оказалась ее мягкая ночная рубашка. Она села верхом, и он кончил в тот же миг, когда в нее вошел.

Она весело рассмеялась, а в его голове что-то лопнуло, словно натянутая струна. Он свернулся калачиком, голый и уязвимый, как моллюск с раскрывшимися створками раковины, в которую беспрепятственно попадали ее слова:

– Не плачь. Я же рядом. Все будет хорошо.

– Тогда тебе было еще тринадцать, да? – спросил он.

– Да.

– И как долго это у вас продолжалось?

– За три недели до… – Голос Оливера осип.

– До убийства?

Он кивнул.

– Ты ведь был еще один раз в квартире, правда? Ты был возле трупа.

Оливер дернул себя за прядь с треском, от которого волосы у Вехтера на шее встали дыбом.

– Я ждал в подвале, пока не убедился в том, что он ушел. Потом поднялся снова. Я надеялся, что она хотя бы уложит меня на диван, всего на одну ночь. Куда мне было идти?

Вереница машин продвинулась еще немного.

– Я отпер своим ключом. Она мне дала ключ, уже давно. Я звонил, думал, там никого нет. Я заглянул в жилую комнату, и потом…

Он прикрыл рот ладонью.

– И что потом?

– Там повсюду была кровь. А потом снаружи раздались крики. И я хотел убежать прочь. Прочь оттуда.

– Ш-ш-ш, – произнес Вехтер. – Теперь я отвезу тебя домой.

Однако он не был уверен в том, что Оливера стоит оставлять одного в пустом доме с его воспоминаниями. Мог ли он так поступить? Имел ли право заставить мальчика пережить все это еще один раз, а потом оставить одного? Но Вехтер не был психологом. Он был полицейским. Он не мог никого спасти, он умел лишь распутывать дела. Спасать должны были другие люди.

Оливер молчал, пока они не доехали до виллы. Поднялся ветер, создавая перед ними пелену снега, сухие ветки деревьев бились о бетонные коробки. Вехтер вышел из машины и прищурился, мелкий ледяной дождь хлестал по лицу. Он обошел вокруг машины, открыл пассажирскую дверь и взял у Оливера рюкзак.

– Выходи. Ты дома. У тебя есть ключи?

– Да.

Оливер вышел и заморгал от дневного света. На нем были лишь шерстяная кофта и футболка с капюшоном, его пуховик оставили как улику в технико-криминалистическом следственном отделе. На ногах – все те же рваные матерчатые тапочки. Бедные богатые люди.

– Ну, тогда пока.

Оливер не ответил, он взял рюкзак и зашагал прочь от Вехтера к входной двери. Контрольная лампочка сигнализации не горела. Дверь гаража была приоткрыта. Наверное, его отец покидал дом в спешке.