Гарри Кемельман - В субботу рабби остался голодным

— Вы были знакомы с Хиршем? — спросил рабби. — Ну да, конечно, — вы ведь были на похоронах.

— С Хиршем? О, да. Он участвовал в движении.

— В каком движении?

— В Движении за гражданские права. Он как-то сделал небольшое пожертвование, и я зашел к нему. Я стараюсь нанести личный визит каждому, кто делает подобный вклад. Вы удивитесь, но часто жертвуют даже намного больше… Так вот, я как-то проходил мимо дома Хиршей во время вечерней прогулки и решил воспользоваться случаем — просто взял и позвонил в дверь. И открывает мне — вот уж действительно мир тесен! — не кто иной, как миссис Хирш, которая оказывается Пат Магвайр — мы вместе ходили в школу в Саут-Бенде. После этого у меня вошло в привычку время от времени к ним забегать, а один раз я с ними обедал.

— Что за человек был Хирш?

— О, очень неплохой человек. Я думал сначала, что он вступил в движение из-за своей неприязни к Югу и южанам — он жил там какое-то время. Но потом, когда узнал его лучше, я понял, что он действительно сочувствует угнетенным. Однажды он даже сказал что-то вроде того, что собирается в Алабаму — присоединиться к демонстрантам. Я не думаю, что это было всерьез, но не сомневаюсь, что им двигали самые добрые побуждения.

— Вы вербовали демонстрантов для Алабамы? — спросила Мириам.

— Это делается постоянно. Но теперь, Мириам, я участвую в этом по-настоящему. Я — уполномоченный СБРР по всему Северному побережью.

— Как-как?

— С-Б-Р-Р, рабби — «Служители Бога за расовое равенство». Эта организация состоит из священнослужителей всех конфессий. Большинство, правда, протестанты, но есть и священник греческой православной церкви, а сейчас мы ведем переговоры с епархией архиепископа об участии католических священников. Есть у нас и несколько раввинов. Не хотите ли присоединиться, Дэвид? — спросил Додж как бы невзначай.

Рабби улыбнулся.

— Подумайте об этом. — Додж пододвинул свой стул поближе. — Я уверен, что это даже поможет разрешить вашу маленькую проблему с конгрегацией.

— Каким это образом?

— Как я слышал, вы запретили им строить некую дорогу, а они все равно собираются ее строить. Если вы при этом присутствуете, не имея возможности вмешаться, это ставит вас в довольно неловкое положение, так ведь? Но если вы в это время находитесь в Алабаме, то совершенно очевидно, что вы не могли ничего сделать. А когда вернетесь, у вас будет такой престиж, что вам уже легче будет ставить условия своей конгрегации.

— Если он вернется.

— Что вы говорите, Мириам? А, я понимаю, о чем вы. Вы имеете в виду опасность. Но она на самом деле меньше, чем вы думаете, по крайней мере для нашей группы. В нас легко будет узнать священнослужителей, духовных лиц. Мои ребята — и католики, и лютеране, — мы все будем в пасторских воротничках, а раввины, насколько я знаю, должны быть в ермолках… Как вы их называете?

— Кипа.

— Вот-вот, на каждом раввине будет кипа и, думаю, молитвенная накидка.

— Талес?

— Точно. Даже если им неизвестны все эти регалии, они поймут, что это как-то связано с религией. Ну, инциденты, я думаю, будут. Но по сравнению с возможностью принять участие в демонстрации ради славы Господней…

— Я думал, это делается ради негров.

Додж улыбнулся, показывая, что понял сарказм рабби, но способен оценить шутку.

— Это одно и то же, Дэвид. Ведь слава Господня проявляется в человеке, во всех людях — как черных, так и белых. Ну, что скажете?

Рабби покачал головой.

— Вы еще не в состоянии? Но группа отправится туда не раньше, чем через несколько дней.

Рабби снова покачал головой.

— А, вы из-за Мириам? Это будет уже довольно скоро, да?

— Это тоже не главная причина, — сказал рабби. — Понимаете, Питер, на самом деле я не служитель Бога — по крайней мере, не больше, чем любой другой человек. И что я там скажу? Мы редко просим о чем-нибудь в своих молитвах. Кто меня поймет, если я буду молиться на иврите? А если буду читать какую-нибудь из наших обычных молитв на английском — «Шма», или «Кадиш», или «Шмонэ-эсрэ», — так они, в общем-то, не подходят к случаю. Нет, боюсь, я не смогу поехать туда в качестве раввина. Я мог бы, конечно, принять участие как частное лицо, вместе со студентами, скажем. Но вам же не это нужно.

— Ну конечно, вы нам нужны как раввин. С нами уже ездили раввины, и многие из них давали потом свидетельские показания.

Рабби пожал плечами.

— У нас нет церковной иерархии в области пропаганды веры. Я смотрю на ситуацию так, другие раввины, возможно, иначе. Одни считают это своим долгом духовного лидера конгрегации — в силу мышления, которое они переняли, между прочим, у вас, христиан, или навязанного им их конгрегациями. Другие так движимы сочувствием к неграм, что и не пытаются соотнести свою человеческую и гражданскую позицию со своим положением раввина. Откровенно говоря, так, может быть, и лучше.