Александр Черенов - Преступление из наказания

– Твоего пальца и твоей руки!

Это уже было слишком и я отвернулся к окну. Первые два «письменных заключения», пусть и ещё отсутствующие в природе, не вызывали во мне протеста. Но «отпечаток с кастета»?! Я не мешал Палычу импровизировать, но только соло: это ведь мне потом следовало знакомить сынка и его адвоката с актами экспертиз. И я не хотел «попадать»: если для «опера» дело заканчивалось отметкой в ОРД «раскрыто», то для нас, следаков, оно не всегда заканчивалось даже в суде.

«Ознакомившись с заключением», сынок ещё раз «покрылся мелом».

– Признаёшь?

Палыч буквально упёрся носом в нос «обвиняемого», и обдал того не только жарким дыханием, но и недвусмысленными желаниями. Это было тем более вероятно, что «шланг» всё ещё находился в пределах досягаемости руки подполковника. Сынок долго сопел. Что самое удивительное, на этот раз Палыч не торопил его с ответом. Наконец, «мальчонка» отпрянул назад, а Палыч даже не стал преследовать его:

– Ну, «раз пошла такая пьянка»… Да, это – мой кастет. Только я не был первым, кто приложился к папеньке.

Мы с Палычем тут же переглянулись: «лёд тронулся, господа присяжные заседатели!».

– Ну, ну! – теперь уже и я включился.

Сынок неожиданно усмехнулся.

– Что ж, я действительно хотел набить папе морду. Он, гад, совсем обнаглел: перестал «отстёгивать»!.. Но пока я добирался до туалета, меня уже опередили – и с теми же намерениями.

– Кто?!

Мы с Палычем отработали в унисон.

– Первый Заместитель отца. К тому времени он уже не просто «разговаривал» с папенькой: он уже «разговаривал» с ним ногами.

– Значит, папенька не сидел «на очке»?

– Не успел.

Сынок опять усмехнулся. Если он и жалел отца, то в глубине души. Так глубоко, что невозможно было и почувствовать.

– Но папенька не зря пользовался авторитетом у шлюх: силёнка у него имелась. И не только в постели, но и за её пределами. Поэтому, когда я вошёл, Заместитель растерялся, а отец несколько раз капитально «достал» его.

Рассказчик неожиданно потёр скулу.

– «Достал» он и меня: видимо, решил, что мы – одна компания.

– А разве он ошибался? – хмыкнул подполковник.

Сынок мужественно промолчал.

– Ну, и ты? – не дал я угаснуть огоньку признания.

– Ну, и я «завёлся с полуоборота».

Сынок ещё раз адресовал ответ полу.

– Кастет сразу подключил? – оживился подполковник: «родная стихия».

«Мальчонка» покачал головой.

– Нет, вначале мы помахали кулаками. Потом…

Он нахмурился и замолчал.

– Потом ты задействовал швабру, – «мило улыбнулся» я.

– Нет, гражданин следователь…

Сынок выразительно поработал скулами.

– … это папа задействовал швабру!

Почти без паузы он наклонил к нам голову, и раздвинул пряди.

– Вот, посмотрите!

Посмотреть было, на что: фиолетовые шишки и порезы кожи изобиловали наличием.

– А вот ещё!

«Потерпевший» обнажил плечо. На плече зеленоватой синевой отливал массивный кровоподтёк. Потом «жертва отцовского участия» повернулась к нам спиной. «Художественное оформление» спины тоже впечатляло: она вся была разлинована вертикальными кровоподтёками и порезами.

– Это кто же тебя так: папенька?

Я не только без труда воздержался от иронии, но и едва не посочувствовал.

– Ну, не с Замом же мы сговорились, гражданин следователь?! – почти обиделся «отпрыск». – Для алиби хватило бы и меньших жертв… с нашей стороны.

– Логично.

Я развернулся к подполковнику.

– Палыч, свозишь его на экспертизу: пусть, как говорят в народе, «снимут побои». Заодно узнай о результатах по крови на обломках швабры.

– Лады, Петрович.

Мой друг покривил лицом, но не душой: остался верен себе. Развитие сюжета ему не понравилось, но оппонировать он не стал. Я, тем временем, уже «вернулся» к «мальчонке».

– Только не подумай, что мы играем в доброго следователя и в злого. Я не о тебе озабочусь, а о деле. Мне ни к чему оставлять крючки твоему адвокату.

– Ну, это понятно.

За «неуставным» ответом не последовала обязательная, казалось бы, усмешка: «мальчонка» учился жизни даже не на ходу – на бегу.

– А, раз понятно, «колись» дальше!

«Интервьюируемый» откашлялся.

– Так, вот: когда папенька обломал об меня швабру, я не выдержал.

– Один не выдержал? – «опять нарисовался» Палыч.

Сынок хмыкнул. Немножко можно было, и я не стал взыскивать с «наглеца».

– Зам только приходил в себя… на полу: отец его основательно «приложил». Так что, как ни крути – самозащита.