Джил Бревер: Играй по-крупному

ДЖИЛ БРЕВЕР

ИГРАЙ ПО-КРУПНОМУ

1

Он внезапно пришел в себя. Ему было жарко, он вспотел. И вместе с возвращением сознания в нем стремительно нарастало ощущение грозящей беды. Он не был пьян, насколько ему помнилось, он лишь немного пригубил.

Он лежал на спине. Его веки горели. Солнце в белом небе так сияло, что, попытавшись раскрыть глаза, он был вынужден снова плотно сомкнуть веки. В его сторону тянуло соленым запахом моря, он услышал равномерный шум прибоя. Но, несмотря на ритмичные удары волн, было слишком тихо.

Он ощупал шелк покрывала, на котором лежал, и попытался что-то вспомнить.

Память возвращалась медленно, отрывками. Мысли всплывали из подсознания, как в замедленной киносъемке.

Он застонал от боли. И вспомнил...

Сначала очень расплывчато, потом все отчетливее.

Они с Дженис поженились! Ну конечно!

Он сунул тому доктору пятьдесят долларов, чтобы не пришлось как положено три дня дожидаться результатов анализа крови.

После короткой церемонии в северной Флориде, которую с невозмутимым видом провел какой-то мировой судья, они сели в машину и поехали вдоль побережья на медовый месяц, даже не заглянув домой, к тете Эде.

Он даже не известил её о своей женитьбе, - вспомнилось ему.

Должно быть, он в мотеле.

Но почему он так испугался? У него было чувство, будто что-то он просто не в состоянии вспомнить.

Калейдоскоп пестрых картин всплывал в его памяти: громадная постель, красное покрывало на ней, дружелюбно ухмыляющееся лицо Флотелла, администратора мотеля "Ля Гасиенда", батарея бутылок - и Дженис. Теперь он её видел совершенно четко.

Он сел, открыл глаза и уставился на неясный силуэт стоявшей на коленях девушки.

Ему было очень плохо.

- Наконец-то ты очнулся, любимый!

- Джейн?

- Любимый, подожди! Лю-би-мый!

Он боролся с внезапно нахлынувшей дурнотой, которая залила его с ног до головы. Измученный болью, он вытянулся, застонал и опять провалился в темную бездну.

Окружающий мир состоял из мелькающих конусов света и темных теней. Он не мог связно думать, урывками приходя в сознание и снова проваливаясь в непостижимую пустоту.

Страх нахлынул вновь, он закричал.

- Еще немного терпения. Он уже приходит в себя. Я не могу ехать быстрее, миссис Нолан.

Дженис?

- Не могли бы вы поспешить?

- Это уже ничего не изменит. Кроме того, ему не так уж плохо. Через пару дней вы оба будете смеяться над этим инцидентом.

Он ничего не видел.

- Он приходит в себя! Нужно немедленно уложить его в постель. Я дам ему кое-что, чтобы он смог поспать. Завтра утром он проснется, как ни в чем не бывало.

Он почувствовал, как его взяли под руки и поставили на ноги.

Что-то задело его голову. Он наткнулся на дверцу машины.

- Пойдем, Стив... Выходи... Не спеши, осторожно.

Он открыл глаза и едва не упал. Голос мужчины показался ему знакомым. Женского он не узнавал.

Теперь мир был окрашен красным, и эта красная завеса колыхалась. Постепенно он стал ощущать почву под ногами. Задыхаясь и обливаясь потом, он дал довести себя до дома. Это стоило немалых усилий. Он с трудом держался на ногах, сердце стучало, как молот, дыхание разрывало грудь.

- Стив?

Он увидел фасад дома и свою машину, стоявшую в проезде под индийской смоковницей. Беленый дом выглядел большим, старым и солидным, с портиком и двумя толстыми колоннами, тянувшимися от низкого крыльца к скошенной крыше мансарды. На втором этаже выступал маленький квадратный балкон.

В дверях стояла тетя Эда.

- Стив? Что с ним случилось?

- Нужно срочно отвести его в комнату, Эда. Немедленно.

- Он пьян?

- Нет. Скоро он снова будет в порядке.

- Я Дженис.

- Дженис?

- Неужели Стив вам про меня не рассказывал?

Дженис!

Он попытался сопротивляться сильным рукам. Окружающий мир снова стал погружаться во мрак, но на этот раз стемнело не совсем. На какой-то долгий миг он отключился, сознавая только, что ему больно, и что его ноги механически переступают вверх по лестнице. Затем он услышал знакомые голоса, вернувшие его в сознание.

Он решил притвориться. Он уже не был болен. Те же руки раздели его. Они могли делать все, что хотели. Ему было безразлично, кому они принадлежат. Нужно просто подождать, пока голова снова станет ясной. Теперь он уютно лежал под прохладной чистой простыней, сквозь опущенные веки проникал слабый свет.

Затем вернулись воспоминания. Он вспомнил берег моря, палящую жару, сверкающее, злое солнце, соль, песок... и эту тошноту... Он сел в постели.