Наида Баширова - Затянувшийся отпуск

Она вернулась в банк, когда рабочий день уже подошел к концу, однако ни Чингиз, ни Максим еще не покинули свои кабинеты. Она зашла к Максиму и уже вместе с ним направилась к главе банка.

Они сидели втроем за журнальным столиком в глубине комнаты. Наргиз уютно расположилась в кресле и, закрыв глаза, слушала разговор двух друзей.

– Устали? – услышала она сочувственный голос Максима. – Вы что-то бледная сегодня.

Наргиз открыла глаза, поправила сбившийся локон и слабо кивнула:

– Сегодня был не очень легкий день.

– Что-нибудь случилось? – вскинул голову Чингиз. – Вас не было почти весь день, я уже начал беспокоиться. Так что произошло за это время?

– Ничего особенного. – Она выдержала паузу, но не ради эффекта – она действительно очень устала за этот длинный день. – Если не считать, что теперь я знаю одного из тех, кого мы ищем.

– Да? Как это вам удалось? – оживился было Чингиз, но вдруг как-то сник. – Не очень-то приятно сознавать, что человек, которому ты верил, обманул тебя.

– Кто это? – с нетерпением спросил Максим.

– Шахова, – последовал короткий ответ.

– Что?! – воскликнули оба друга одновременно. – Не может быть!

Наргиз подробно рассказала о том, чему была свидетельницей: о встрече Нинель с Данилой, о своем разговоре с юношей, о выводах, к которым она пришла. Когда она закончила, в комнате несколько минут царило молчание.

– Вы уверены в том, что говорите? – наконец спросил Чингиз. Ему не хотелось верить, что происходящее правда. Одно дело предполагать, что кто-то тебя предал, совсем другое – знать.

– Это нетрудно проверить. Спросите Нинель.

– Вы думаете, она сознается?

– Я уверена в этом. Она не станет ничего отрицать.

– Нинель, – тихо произнес Чингиз и опять повторил: – Нинель. Я мог подумать на кого угодно, но только не на нее. Такая тихая, спокойная. Никаких эмоций, желаний. Исполнительная, дисциплинированная, отлично знающая свою работу.

– Вы мало знаете о своих сотрудниках, об их мечтах, страстях и желаниях, – проговорила Наргиз. – Для вас Нинель бесполое существо, у которой не может быть иных желаний, как верно служить вам. Вы хоть раз спросили ее, каково ей – одинокой, некрасивой, вынужденной прятать свои чувства, усмирять желания?..

Чингиз молчал, не зная, что ответить на ее неожиданную тираду. Но Наргиз и не ждала от него ответа. Она только попросила:

– Будьте с ней деликатнее.

– Деликатен с человеком, которого можно купить за деньги? – Чингиз был потрясен. – Я, конечно, не передам ее в руки властей, обвинив в экономическом шпионаже, не стану мстить, что-то требовать от нее, но быть деликатным? Она занимала в банке довольно высокое положение, получала зарплату, в разы превышающую зарплату академиков, с ней обращались вежливо, приветливо, ее ценили…

– Вы как будто не слышали ничего из того, что я вам говорила, – холодно прервала его Наргиз. Она встала и со словами: – Впрочем, вы здесь начальник и можете делать все, что вам угодно, – вышла из кабинета.

Максим догнал ее в коридоре.

– Вы не должны быть так строги к нему. Вы не представляете, как ему тяжело и обидно. Предательство трудно простить.

– Я знаю, и просто хотела, чтобы он был осторожен. У меня плохое предчувствие.

– Вы верите в предчувствия? – очень мягко спросил Максим.

– Верю. К сожалению, мне не раз приходилось убеждаться в том, что они меня не обманывают.

Он увидел в ее глазах тревогу и растерянность.

– Я очень хотела бы ошибиться на этот раз.

Она сделала шаг в сторону своего кабинета, но Максим удержал ее.

– Я поговорю с Чингизом.

– Спасибо.

Наргиз не присутствовала при встрече Чингиза с Нинель: никто в банке не должен был знать истинную причину ее появления здесь. По словам Максима, все прошло предельно просто, даже обыденно. Чингиз вызвал к себе Нинель и ровным бесцветным голосом предложил ей написать заявление об уходе. Он не стал ее ни в чем ни обвинять, ни упрекать. Никаких объяснений. Просто придвинул ей чистый лист бумаги и ручку. Но она все поняла. Сначала ее лицо залила краска, потом оно стало белее бумаги, лежащей перед ней. Нинель жалко улыбнулась, низко наклонила голову над чистым листом и негнущимися пальцами написала несколько строк. Не сводя с нее немигающих глаз, Чингиз взял заявление и, не прочитав, подписал. Только перед самым ее уходом он не сдержался и с горечью произнес:

– Вы разочаровали меня. Я верил вам, а вы меня обманули. Уходите, я не хочу больше вас видеть.