Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года

Хлопнула тяжелая металлическая входная дверь. Таня вернулась, подумал Сергей Георгиевич. От хлопка воробьи вспорхнули и быстро перелетели на сливу у забора. Удобно расположившись, они стали дружно щебетать. Птичий гвалт был слышен в кабинете. Птичья ассамблея, с улыбкой подумал Сергей Георгиевич, начала очередную сессию. И в этой простой деревенской реальности было столько жизни, что казалось, что и в мире все так спокойно.

— Я пришла, — громко сообщила Татьяна Александровна, заглянув в кабинет.

— Оплатила?

— Да. Почта сегодня работает до четырех, можно было не торопиться.

— Зато свободна.

— Точно, переоденусь и пойду готовить. Галина Алексеевна уже кое-что подготовила. Когда обед будет готов, я тебя позову. Ты только не очень засиживайся. Учти, что Антон уже едет.

— Учту, — согласился Сергей Георгиевич, расположившись за компьютером.

Файлы заинтересовавших его по каким-то причинам сообщений мелькали на экране. Когда появилась папка «2011», Сергей Георгиевич раскрыл ее и стал внимательно читать наименования файлов. Тематические файлы следовали друг за другом: «Коррупция», «Коррупция в МВД», «Коррупция в энергетике» и далее в каждом министерстве. В каждом файле конкретная информация, собранная журналистами, представителями общественных организаций, включая Общественную палату РФ. Реже попадались материалы Следственного комитета, прокуратуры и МВД. Ответ на этот вопрос вытекал из двух докладов.

По данным института социологии РАН, опубликованного летом 2011 года, восемьдесят шесть процентов граждан считают, что антикоррупционная политика не приводит к улучшению ситуации. Как она может улучаться, если, по данным Общественной палаты РФ, шестьдесят три процента жалоб на коррупцию приходится деятельность правоохранительных органов.

Несмотря на наличие в России достаточной нормативной базы, опытные чиновники-коррупционеры и их друзья и коллеги настойчиво утверждают и внушают общественности, что необходим еще один федеральный закон, еще программа и куча документов, а потом…

А потом, когда рак свистнет, подумал Сергей Георгиевич, они объяснят, почему они, эти документы, плохо работают и не решают проблемы. Начиная с эпохи первого президента Бориса Ельцина — эпохи бандитизма, захвата государственной собственности — всеми президентами и премьер-министрами принимались законы, указы и программы по борьбе с коррупцией. Результат известен — количество чиновников разных уровней, обладающих недвижимостью за рубежом, крупными пакетами акций и роскошью, последовательно растет.

Мысль о чиновниках неожиданно вызвала из памяти недельной давности встречу Владимира Путина, премьер-министра, с энергетиками. На совещании выяснилось, что завышенные тарифы позволяют чиновникам-бизнесменам направлять миллиарды на счета оффшорных компаний. Из кошельков россиян оплачиваются виллы, самолеты, яхты и роскошные автомобили. При этом процессом изъятия средств граждан руководит федеральное правительство. Ведь тарифный грабеж — это не личная инициатива какого-нибудь бандита, проходимца или уголовника. Проверяют и утверждают обоснованность повышения региональных тарифов совершенно официально федеральные органы. И в эти «обоснованные» и утвержденные тарифы как раз и включены десятки и сотни миллионов долларов.

Изменит ли ситуацию требование Путина? Вряд ли. В июне 2005 года после энергоаварии, оставившей столицу без света, Владимир Путин уже разбирался со столь любимыми энергетиками оффшорами. «Куда уходят деньги от фактической приватизации так называемых непрофильных активов? Почему крупные объекты недвижимости в центре Москвы получают собственников на Кипре? Куда тратятся деньги?» — возмущался Путин шесть лет назад махинациями в Мосэнерго. Близкие к властям предприниматели продали тогда офис энергокомпании собственному же кипрскому офшору. А на ремонте оборудования и развитии сетей сэкономили, что и стало причиной аварии. Через четыре года по аналогичным причинам случилась крупнейшая в истории гидроэнергетики авария на Саяно-Шушенской ГЭС, где также государственные предприниматели ради своего кармана экономили на ремонте. И этот факт доказывает, что окрики, нагоняи или директивы — даже от самого первого лица — давно уже в России не работают.

Расстроенный Сергей Георгиевич вышел из кабинета. В коридоре его ждала жена.

— Ну, как?

— Мне кажется, что этот бастион не взять. Нужно подготовить бумаги и документы, которые легко назвать, но трудно оформить, и переселиться в это здание, — сказал Сергей Георгиевич, показывая исписанный лист бумаги различных требований.