Валерия Вербинина - Замок четырех ветров

Я усмехнулась.

– Вы ведь искали меня только для того, чтобы сказать мне это?

Но я правильно оценила Беттину: она умела держать удар.

– Может быть, – промолвила она, изучающе глядя на меня. – Конечно, вы вправе счесть мой приход дерзостью, но… но я слишком люблю Артура. Я не хочу, чтобы он страдал – даже из-за вас. Вы должны отпустить его. Не знаю, на что вы рассчитываете, но у вас с ним нет будущего.

Я плохо выношу, когда со мной пытаются разговаривать свысока, а Беттина явно порывалась поставить меня на место. Поэтому я ответила:

– Боюсь, фрейлейн, вы заблуждаетесь на мой счет. Я никому ничего не должна, а вам – и подавно. И уж если я выйду замуж, то постараюсь выбрать человека, который сам в состоянии принимать решения и который не станет по каждому поводу советоваться с маменькой… тем более такой, как графиня Рейтерн.

Беттина сжала губы и вскинула голову так, что у нее, наверное, заныла мышца на шее. Я холодно кивнула ей на прощание и зашагала прочь.

В городе у меня не было никаких дел, но возвращаться домой мне не хотелось. Поэтому я села на трамвай и доехала до почтового отделения, где служил отец.

Когда я, постучав, вошла в его кабинет, то увидела, как он поспешно убирает со стола бутылку, и оторопела.

– Папа!

Отец хотел что-то сказать, но только сделал беспомощный жест.

– Я идиот, я знаю. Просто я не мог больше выносить…

Он откинулся на спинку кресла, страдальчески гримасничая.

– Как же было хорошо раньше, а? И зачем я так хотел, чтобы она вернулась? Деньги ей посылал, писал унизительные письма… Для чего? Ах, Настя, Настя, какой же я был дурак…

– Послушай, – заговорила я, садясь на стул, предназначенный для посетителей, – я тут придумала кое-что. Я не хочу никуда переезжать, но в квартире нам всем слишком тесно. Что, если мы снимем для нее отдельное жилье?

Отец задумался.

– То есть ты предлагаешь отселить ее вместе с… с ребенком?

– Ну да. Что касается Саши, пусть он сам решает, где ему жить: с ней или с нами. Если он останется с нами, отдадим ему столовую.

– Это мысль, – проговорил отец, и глаза у него заблестели, – очень даже дельная мысль. В самом деле, отдельная квартира может помочь…

– Сколько ты выпил? – спросила я.

– Я? Немного. Не беспокойся обо мне. Ты же знаешь, я не пью, но вот сегодня… не выдержал, просто не выдержал.

– Все устроится, – сказала я. – Мы поселим ее где-нибудь и будем выдавать ей деньги. Мой издатель написал мне из Митавы, что по моему роману хотят сделать пьесу, а значит, с каждого представления я буду получать отчисления… Отдай мне бутылку.

Отец побагровел.

– Настя, ты ставишь меня в неловкое положение…

– Нет. Тебя могут увидеть, пойдут слухи, найдется кто-нибудь, кто желает занять твое место. Я не хочу рисковать… Бутылку.

Ежась от неловкости, отец отдал мне бутылку водки (она была опустошена чуть меньше, чем наполовину).

– Ты же не можешь идти с ней по улице… Давай я дам тебе хотя бы газету, чтобы не было видно, что ты несешь.

– Хорошо, – кивнула я. – Газета мне и впрямь не помешает.

В одном из массивных шкафов нашелся старый номер «Либавских новостей», в который я довольно неумело завернула бутылку.

– Я сегодня поздно приду, – сказал отец. – Ты поговоришь с ней насчет другой квартиры?

Я поняла, что он тоже не испытывает никакого желания возвращаться домой, но не стала заострять на этом внимание.

– Хорошо, – кивнула я. – Я постараюсь.

Однако бутылка, завернутая в газету, все равно продолжает напоминать бутылку, и когда я шла по улице, мне казалось, что прохожие, городовые и даже атланты, подпирающие балкон ближайшего дома, косятся на меня с подозрением. У меня не хватило духу выбросить мою ношу в урну, и я села с ней с трамвай. Однако на этом мои приключения не кончились, потому что, когда я ехала на трамвае, я услышала автомобильные гудки и увидела едущий рядом открытый черный автомобиль, в котором сидел Артур, улыбающийся до ушей. Он помахал мне рукой и даже ухитрился постучать в стенку трамвая.

– Что вы делаете? – изумилась я, высовываясь в окно.

– Пытаюсь привлечь ваше внимание! – весело крикнул Артур. – Но теперь, обещаю, я буду вести себя паинькой!

Трамвай остановился недалеко от моего дома, и я вышла. Артур велел шоферу остановить автомобиль и проводил меня до парадного.

– Могу ли я спросить, какие у вас планы на сегодня? – произнес он.

Я посмотрела на него, и сердце мое дрогнуло. Он был золотой, очаровательный, влюбленный, простоватый и явно не способный ни на что дурное. Но я слишком хорошо помнила совет Августина Каэтановича держаться от Рейтернов подальше и была намерена ему последовать.