Анна Спатарь - Новый Франц Фердинанд

Словно цирковое животное, я молча выслушала ее речь и отправилась в санузел. В зеркале я увидела, что кожа на моем лице посинела из-за выступивших под глазами вен. Я чистила зубы жесткой одноразовой щеткой, приготовленной у раковины, и думала о виде из окна: парковка, блестящие панцири тонированных авто с синими шишками на крышах, и триколор на флагштоках.

2 глава

*Восемь лет назад*

В зале, где, перекрещивая мутные лучи, горели только две лампы, становилось все меньше воздуха – народ прибывал. Высокие, в два этажа, окна транслировали разбушевавшийся снежный ветер. Наступил апрель, и погоду словно перемотали на полтора месяца назад. Тем приятнее было спрятаться в темном углу и потягивать разукрашенный спирт, который производители окрестили «Изабеллой».

Мужчина в тонком черном джемпере, обтягивающем подрастающий живот, потушил сигарету о раздробленную пепельницу и повернулся к накопившейся толпе. Из темного коридора студии, напоминающего лабиринт с нишами для брожения блестящих оппозиционно-литературных идей, подходили восторженные студенты второго и старших курсов. Мужчина взял микрофон и негромким, успокаивающим голосом объявил чье-то имя. Имя было ничем не примечательное, но с импровизированной ложи на недостроенном втором этаже залы донеслось ответное и пьяное «Вухху!».

В центр зала вышел юноша с сальными волосами, на его щеках играл неровный румянец. Уже признанный кем-то, он начал выплескивать свои сочинения, уверенно набирая темп. Стесняя друг друга до неприличия и отбирая кислород, ценители верлибра вникали в историю о том, какие неудачи терпел поэт на фронте пубертата.

Лишь двое людей в этот вечер выдавали свою чужеродность к происходящему. Они улыбались, когда нужно было проникновенно кивать. Хотя бы из солидарности к тому, насколько неуклюжим был первый гомосексуальный опыт оратора.

Высокий молодой человек не без труда пробрался к противоположной стене, чтобы оставить комментарий в чужую ушную раковину.

– Вот это было сильно.

«Ну и дерьмо», – подразумевал его тон.

Брюнетка с широким черным ободком в волосах сделала вид, что удивлена его обращению.

– Что именно? Сравнение пальцев его любовника с топинамбуром?

– Нет, я про момент с гноем.

– Ах это, – она подняла подбородок, шутливо вытягивая губы в перевернутую дугу.

Они помолчали около двадцати секунд. Затем парень в темно-фиолетовой рубашке вновь наклонился к ее голове.

– Как тебя зовут?

– Яна.

Он перехватил стакан с пивом в другую руку и протянул ей правую кисть.

– Филипп.

– Серьезно? – девушка недоверчиво склонила голову.

Она кокетливо улыбалась, но не потому, что умела это делать, а потому что так, ей казалось, нужно было делать в такой ситуации. Было немного неприятно знакомиться просто так, зная, что ей это ни к чему – словно надевать на одну и ту же ногу второй носок.

– Что? – он поднял брови.

– Да просто сто лет не слышала такого имени.

– Тебе кажется необычным имя, хотя ты только что прослушала настолько… – ей показалось, что он специально замялся, – редкие стихи?

– Вандалы в моем подъезде написали бы лучше. А они вряд ли учились на… как их там?

– Ты ведь не отсюда, – констатировал Филипп со смешком в голосе.

– Не из богемы, да.

– Сразу видно. Ты напряженно держишься, – парень глотнул пахучее пойло и пару раз моргнул, когда ощутил дешевый привкус на языке. – Да и волосы у тебя слишком чистые.

Ей почти удалось проглотить смех.

– Боюсь спросить, кто ты такой. Обычно те, кто ими интересуется, – Яна дернула головой в сторону микрофона, где выступала девушка в юбке до пят, – еще более пугающие люди, чем они сами.

То, что должно было быть шуткой, не возымело нужного эффекта. Высокий собеседник прищурился и прогнал еле заметное движение в уголке губ.

– В таком случае, тебя стоит бояться?

Девушка, до сих пор избегавшая прямого взгляда, повела шеей и посмотрела Филиппу в глаза. Теперь она могла рассмотреть его черты настолько хорошо, насколько это позволяло тусклое освещение. Карие глаза, густые черные волосы, зачесанные назад сразу после душа, и ровные брови. Худое лицо, овал слегка вытянут, губы длинные и более чувственные, чем у нее самой. Средней длины нос, без каких-либо изъянов – опять же, гораздо привлекательнее, чем у ее, хотя она девушка. Мгновенно, Яна представила свой собственный профиль: он показался ей необычайно уродливым и, почувствовав себя беззащитной, она разорвала зрительный контакт с собеседником.