Александр Черенов - Заговор против заговора - ГКЧП-3. Книга вторая

– Ну, хоть на этот раз ты был на высоте! – отметил «верный упадок духа» Крючков. – В восемь в Кремле? Годится? Или у тебя опять – «юбилей Губенко»?

Даже в трубку «было видно», как раздражённо поморщился Валентин Сергеевич.

– Не можешь не уколоть – да, Владимир Александрович? Я, хоть и был «при параде», а тут же позвонил Николаю Николаевичу, извинился перед ним – и поехал на твой АБЦ!

Несмотря на избыток нервических флюидов, переполнявших не только нутро, но и воздух, Крючков открыто, «не по сценарию», рассмеялся.

– Ну, извини, Валентин Сергеевич, если я тебя обидел! Как говорится, кто старое помянет… Да, и будь добр: позвони Янаеву.

– А ты…

– Я, разумеется, тоже позвоню. Но это – тот случай, когда две головы… то есть, два языка – лучше, чем один. Ты же сам знаешь: один звонок наш «героический вице» сумет отбить. Надо – чтобы наверняка… как контрольный выстрел в голову…

Ровно в восемь, почти с боем курантов, все приглашённые собрались в кабинете Павлова. Вице-президент Янаев вошёл в кабинет последним, когда все уже сидели за столом. «Всех», с учётом новоприбывшего, оказалось семеро: премьер-министр Павлов, Председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго и «представители от народа» Стародубцев и Тизяков.

Несмотря на численное сходство, на героев героических же фильмов «Семеро смелых» и «Великолепная семёрка» эта семёрка не походила ни в малейшей степени. Исключение составлял Крючков, как всегда, бодрый, деятельный и энергичный. Все другие гэкачеписты были честно потрясены фактом свалившейся на них ответственности. И пусть она ещё даже не свалилась на них, а только грозила сваливанием – потрясения от этого не становилось меньше.

«Ещё в дороге» покосив глазом в Крючкова, Янаев нерешительным шагом проследовал к свободному креслу во главе стола, и медленно, словно извиняясь за самозванство, опустился в него. Опустившись, он тут же принялся «решительно отсутствовать» взглядом, голосом и «остальным имуществом».

Не дождавшись «соблюдения протокола», премьер-министр – частично по причине большего мужества, частично на правах хозяина кабинета – медленно подрос над столом. Даже по «зарытым в пол» глазам соратников было видно, что они благодарны Валентину Сергеевичу за избавление от участи Александра Матросова и избранной тем амбразуры. Но, едва только Павлов открыл рот, впечатление, произведённое его «решительностью» на коллег, тут же обратилось в свою противоположность, ибо решительность премьера оказалась специфического характера.

– Слово для важного сообщение предоставляется члену нашего Чрезвычайного комитета Владимиру Александровичу Крючкову.

Пока соратники, кто ироническими, кто растерянными ухмылками давали оценку «дезавуированному мужеству» премьера, глава КГБ успел первым ликвидировать «неуставное выражение» лица – и вернуться к образу «главного заговорщика».

– Начну без предисловий, товарищи…

Даже анонсировав отсутствие предисловий, Крючков умело выдержал драматическую паузу, за которую его контрагентам пришлось не раз «извертеться на пупе».

– Полчаса назад мне звонил Бакланов. Звонил из машины, по дороге из Фороса в Бельбек.

Публика моментально насторожилась, чтобы тут же упасть духом: голос докладчика не оставлял другой возможности.

– Да-да, товарищи: вы правильно меня поняли… К сожалению, Горбачёв оказался… Горбачёвым: «ни «бэ», ни «мэ», ни «ку-ка-ре-ку».

– Что: Бакланов так прямо и сказал?!

Первым «из окопа выглянул» министр обороны – но лицо его при этом не соответствовало образу храбреца, первым откликнувшегося на призыв комиссара полка: «Коммунисты – вперёд!». Разумеется, «героизм» маршала не остался без должной оценки: Крючков не поскупился на ухмылку.

– Нет, уважаемый Дмитрий Тимофеевич: Бакланов был несколько проще. Если – совсем точно, то он сказал буквально следующее: «Как мы и ожидали: «ни «да», ни «нет».

После разъяснения Председателя КГБ народ уныл вторично. И на этот раз кривых – и даже растерянных – ухмылок не было. Все оказались «из одного лукошка», не имеющего никакого отношения к установке «Мы все – бесстрашные герои, и вся-то наша жизнь есть борьба».

Ожидаемая реакция коллег ожидаемо же не смутила Крючкова. Он даже не стал «совершать подворный обход»: решительно ограничился холодным взглядом светло-серых, почти стальных теперь, глаз, которыми он уставился в первого попавшегося. Первым попавшимся оказался маршал Язов.