Александр Черенов - НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ГОРБИ. КНИГА ПЕРВАЯ

В итоге, поводов хватало, как для радости, так и «совсем даже наоборот». Утешало лишь то, что окружение Юрия Владимировича «соответствовало»: радовало «по полной». Оно являлось «родным домом» не только Михаилу Сергеевичу, но и любому другому космополиту… то есть, коммунисту-интернационалисту. Огорчало лишь недостаточное внимание окружения к Горбачёву… в сравнении с Андроповым. Окружение было занято: оно «делало короля». Поэтому «чёрное дело» – как своё, так и Михаила Сергеевича – окружению приходилось делать в свободное от основной работы время. Под это «чёрное дело» оно с Михаилом Сергеевичем мечтало о светлом будущем, которое не только не было коммунизмом, но и было не для коммунизма. В этом светлом будущем ни коммунизму, ни коммунистам не оставалось места.

А на работе приходилось ежедневно «вставать под знамя». Михаил Сергеевич настолько привык к существованию «в условиях подполья», настолько сроднился с маской большевика, что даже перестал бояться «перепутать тексты». Язык и мысль его работали параллельно – но в разную сторону. Коммунистом Горбачёв был на манер «заводного органчика» в голове одного из глуповских градоначальников – а, вот, демократом, он был настоящим. Правда – ещё не сформировавшимся. Демократических составляющих в нём было пока всего две: любовь к Западу – и нелюбовь к Союзу. Но Михаил Сергеевич работал над собой – посредством работы над другими, теми, которых надлежало «отработать окончательно».

К «финальной сцене с участием Леонида Ильича» Михаил Сергеевич подошёл не только в ранге полноправного члена, но и в качестве ближайшего соседа новоизбранного Генсека по почётному караулу. «Почётно караулили» Леонида Ильича они с Юрием Владимировичем почти рука об руку, не смущаясь тем, что мозолили этой «смычкой» глаза большинству членов Политбюро из числа соседей по караулу. Особенно старательно Михаил Сергеевич примыкал к Юрию Владимировичу, когда попадался на глаза Романову. Очень не понравились ему эти глаза: они были настроенными на работу – в том числе, и с ним, Горбачёвым! Вот, тебе – и «потухший вулкан»!

Разумеется, Михаил Сергеевич немедленно обратил внимание патрона на несоответствие образа сегодняшнего Романова канону. Ну, то есть, Романову образца второй половины семидесятых. Товарищ явно выходил не только за рамки приличий, но и за рамки образа! Ещё неизвестно, куда это могло его завести! Вернее – очень даже известно! И не только его, но и их с Андроповым! (Юрия Владимировича Горбачёв специально пристегнул к себе в качестве «убойного довода». Ну, чтобы Генсек быстрее настраивался на работу с «умышляющим» Романовым).

К сожалению, меры, предпринятые Андроповым в отношении ленинградского «бунтаря», оказались полумерами. Конечно, то, что Андропов послушался совета Михаила Сергеевича насчёт отрыва Романова от питерских корней – это было хорошо. Это было доброе и нужное дело. Но это дело было… полдела! Выдвигать Романова следовало, задвигая его до невозможности! А патрон вдруг поставил Романова на ВПК! Это же – всё равно, что пустить козла в огород!

Но у Андропова нашёлся железный контрдовод: «А кто работать будет?». Намёк был настолько прозрачный, что Михаил Сергеевич предпочёл тут же уйти от обсуждения персоналий. Ведь сам он был специалистом по вопросам общего руководства – но не по занятию конкретными делами. Вот, и пришлось согласиться с опасным соседством. Правда, Юрий Владимирович, словно в компенсацию за бестактный намёк, заверил Михаила Сергеевича в том, что соседство недолго будет опасным. Хотя бы по тому, что оно недолго будет соседством. Как только Романов поставит дело – и в ВПК, и в машиностроении – Юрий Владимирович тут же обещал отблагодарить его… бессрочной «турпоездкой» в одну из жарких стран. То есть, «Дело Брежнева живёт и побеждает!». А так как дело Романов поставит очень быстро – как «мастер на такие гадости» – то конца соседства оставалось ждать совсем недолго.

Заверения патрона дали возможность Михаилу Сергеевичу целиком переключиться с неблагодарного сельского хозяйства – его, сколько ни поднимай – всё равно не поднимается! – на вопрос «окончательного решения вопроса Романова». Ну, а дальше – как и положено, больше: «окончательное решение вопроса Романова» позволяло бы перейти к «окончательному решению вопроса ущербной социалистической экономики и командно-административной системы в целом».

Именно в этом Михаил Сергеевич и видел свою историческую миссию: на меньшее он не был согласен. Де-юре коммунист и де-факто демократ, Михаил Сергеевич был ещё и анархистом. И не немножко – а «множко»! Потому что с анархистами его роднило главное: разрушение! Как и анархисты, неспособный к созиданию Горбачёв избрал себе – и стране – удел разрушителя! Здесь он был вне конкуренции – несмотря на то, что конкуренция в этом деле была, как в театральные вузы Москвы!