Вячеслав Прах - Дьявол во мне

Тогда я не узнаю, зачем он схватил меня и повалил на пол. Зачем после этого поднял на ноги и повел к себе домой? Зачем угостил кофе, дал свою одежду и уснул в присутствии постороннего человека? Кто он такой на самом деле? И что ему от меня нужно?

Я тихо удалился на кухню, включил чайник и принялся искать, что у него есть, кроме кофе. Может, хоть какой-нибудь чай? И сахар.

Когда Марк проснулся, я сидел и пил черный чай без сахара, вспоминал о том, как я закрыл глаза и ступил в бездну. Мне было страшно, и второй раз я бы, возможно, так уже не поступил. Сидя в этой маленькой, тесной кухне без дневного света, в чужой квартире, я понял, что жил все это время не так, что я стремился всеми силами себя умертвить. Чтобы стать совершенно безразличным к тем людям и обстоятельствам, чтобы они не могли мною управлять. Чтобы я не мог чувствовать и испытывать тупую, но давно уже не ноющую боль.

В двенадцать лет мне было больнее, чем под колесами поезда. Честно. Готов поклясться.

Я сидел в чужой чистой одежде, пил горький чай и думал о том, что хотел бы стать великим пианистом, как Беначчи, или хотя бы маленьким Домианом, который бы прожил счастливую незаметную жизнь где-то на берегу Тихого или Индийского океана. Остров Пасхи подошел бы идеально для размеренного существования в полном затворничестве. Наедине с собой, аборигенами и своими творениями…

Марк вошел на кухню. Я, конечно же, услышал его и на мгновение выплыл наружу из глубин себя, тихо прихлебывая чай.

– Я думал, ты уснул в ванной.

Его голос был красивым, низким и… я бы сказал, командирским. Марк казался выше меня на полголовы. Отлично зная и ощущая свой сто семьдесят один, я предположил, что его рост – сто восемьдесят. Какой же это важный показатель для жизни! Наверное, он намного счастливее меня…

С разлетом в плечах, с хорошей спортивной фигурой. Не тощий, не излишне полный – средней комплекции. Его волосатые руки, крупные, истинно мужские кисти и широкие плечи несомненно придавали ему мужественности.

– Что-то не так? – спросил я у него на всякий случай, когда он сел на свободный стул рядом и закурил.

– Все так. Зачем ты это сделал?

Я заглянул ему в глаза, они были полны усталости, но и неподдельного интереса.

Я понял, о чем он спросил, но почему-то решил прикинуться дурачком. Все-таки незнакомый человек, непонятно, что у него на уме, какие планы относительно меня он строит. А вдруг он не полицейский, а маньяк-садист? Какой-нибудь извращенец, желающий приласкать мой седалищный нерв… Я не знал кто он, и от этого мне становилось не по себе. Смотришь в мрак. Мрак смотрит в тебя.

– Ты о чем?

– Почему ты бросился под поезд несколько часов назад?

Я не знал, что ему ответить. Что не хотелось жить, или не хотелось жить той жизнью, которой жил? И внезапно я понял: это две совершенно разные вещи.

– У меня были на то свои причины… – Я хотел было добавить что-то еще в свое оправдание, но в последний момент передумал и задал встречный вопрос: – Зачем ты меня спас?

– Ты, наверное, хотел сказать, зачем я тебя вытащил? Вытащить мертвеца из петли – еще не значит спасти его. Я так поступил потому, что это мой долг, моя работа. Но даже если отбросить понятия службы и долга, я бы все равно это сделал. Как и любой другой, стоявший у тебя за спиной. Человеческий фактор, полагаю.

– Понятно. Не уверен, что я поступил бы также.

– Ты не был за спиной у самоубийцы, потому тебе сложно судить.

Он курил медленно, и я решил присоединиться к нему.

– Интересно, что за причины у тебя могут быть? Тебе двадцать есть? Как тебя, кстати, зовут?

– Домиан. Мне…

Я не успел закончить, у Марка зазвонил телефон. Он затушил недокуренную сигарету в пепельнице, внимательно посмотрел на меня, а затем ответил на звонок.

– Да… Хорошо… Скоро буду…

Он вскочил со стула в явной спешке и хотел было бежать, но вдруг остановился и повернулся ко мне.

– Мне пора. Работа… В холодильнике еда, пиво, бренди. Есть чай, кофе, блок сигарет. – Он показал на верх холодильника. – Можешь уйти, когда захочешь, только ключ в почтовый ящик положи. Если некуда идти, располагайся на диване, буду поздно ночью.

И он стремительно вышел из кухни.

Я по-прежнему курил сигарету, запивая теплым чаем. Через пару минут услышал, как входная дверь заскрипела, а затем захлопнулась. По всей видимости, я остался в квартире один.

Почему Марк, если он и вправду полицейский, оставил меня в своей квартире одного? Это неразумно, более того, это чертовски глупо.