Татьяна Коган - Клуб для избранных

Сначала он не понял, думал, она шутит, разыгрывает, хочет напугать его. Осознание пришло резко. Он ринулся в глубину, туда, где исчезла ее светловолосая голова. Он даже нащупал что-то — или ему померещилось, что нащупал, — и в тот же миг почувствовал пропасть под ногами. Она засасывала, утягивала в недра, обматывая ноги илистыми объятиями, и он запаниковал. А перед глазами проносилась серая рябь, и жидкая стена устремлялась куда-то вверх, все быстрей и быстрей, и ему понадобилось несколько секунд — а может, лет — понять, что это не вода бежит вверх, это он падает на дно.

Воздух в легких закончился, и накатил такой бешеный, животный страх, что Майка на мгновение парализовало. Он не боялся смерти — о смерти не думаешь в одиннадцать лет, — его испугала эта неконтролируемая, трепещущая, ожившая глубина. Это было существо из потустороннего мира, существо, вырвавшееся на волю, жадное, голодное, алчущее человеческой плоти. Оно проникало внутрь, просачиваясь сквозь кожу водянистыми иглами, ввинчивалось в уши и ноздри, стирало роговицу глаз жидкой наждачной бумагой.

Потом это чувство охватывало его множество раз, и он даже научился терпеть его без обморочных панических приступов, хотя полностью избавиться от страха никогда не мог. Но тогда он испытал его впервые, и пережитые эмоции едва не убили его. Инстинкт самосохранения толкнул его вверх, заставляя из последних сил работать конечностями, чтобы выплыть, спастись, глотнуть воздуха. Он вынырнул еле живой от пережитого ужаса и понял, что больше не сможет нырнуть обратно. Ее утащила глубина, опутала невесомой паутиной, — он не смог бы вырвать ее, не в человеческих это силах, он бы сам увяз.

Маленький Майки мог бы спасти ее, но струсил.

А сейчас ему предстояло вновь пережить свой худший кошмар.

Он набрал в легкие побольше воздуха и нырнул…

Массивная цепь, прикрепленная к днищу буйка, исчезала во мгле. Майк схватился за железные звенья и пополз вниз, перехватывая руки. Река протестовала, выталкивая его наружу, но он лишь крепче цеплялся за цепь, ввинчиваясь в глубину. Терпеть становилось все труднее, и он уже решил, что надо всплывать, когда вдруг разглядел смутные очертания человеческого тела.

Его прошила ледяная вспышка; сведенные судорогой конечности перестали слушаться. Нет, нет. Только не это. Ему померещилось. Ни единого шанса, что там действительно человек.

Во тьме змеились светлые пряди волос. Тонкие алебастровые руки беспомощно парили в невесомости над раздувшейся медузой юбкой.

Майк оттолкнулся и вынырнул на поверхность, судорожно вдыхая воздух. Это галлюцинация. Прошлое наслаивается на настоящее, создавая реалистичную иллюзию. Нужно собрать волю в кулак и успокоиться. Это все нереально. Нереально. Он снова нырнет и убедится: нет там никого. Одна глубина.

Майк сделал глубокий вдох и снова устремился вниз. Он протянул руку в твердой уверенности, что коснется пустоты, но ладонь скользнула по упругим пальцам.

Широко распахнутые стеклянные глаза бесстрастно взирали на него; маленький рот открыт в немом крике.

О господи!

Это девочка. К цепи была привязана мертвая девочка!

Ее талию перехватывала веревка; неплотно завязанный узел с легкостью поддался, едва Майк потянул. Он торопливо обхватил туловище, сознавая, что спешить бессмысленно — ребенок давно мертв, — и начал всплывать, лихорадочно работая ногами.

Он вытолкнул свою ношу наверх, а затем всплыл сам — словно эта лишняя секунда могла спасти бездыханную жертву. Сырой воздух кольнул лицо, впиваясь в кожу ледяными булавками. Майк перехватил окоченевшее, почти невесомое тело и поплыл к берегу, подстегиваемый бешено колотящимся сердцем.

Вода заливала глаза; сумрачное небо тяжелело и сползало вниз, как тающий снег со склона, стелилось над речной гладью мглистым туманом — Майк почти ничего не видел, отчаянно гребя свободной рукой и ногами. Он забыл, где и для чего находится, кто он и как провел минувшие годы. Воспоминания размылись, поблекли. Вся его жизнь казалась лишь механическим набором телодвижений, приведших к этому кошмарному, беспощадному в своей неотвратимости моменту. Ночь. Вязкая топь реки. И единственное желание: дотянуть до берега, вытащить на сушу это несчастное бездыханное существо… Не важно, что будет потом. Все не важно по сравнению с этим.

Сквозь всплески волн пробивался далекий настойчивый гул, он постепенно нарастал, набирая мощность, и вскоре Майк понял: это звук моторной лодки. Кто-то приближался к нему из темноты, буравя ночную тишину дребезжанием двигателя, и эта скользнувшая фоном мысль заставила его очнуться.