Александр Форш - Янтарный ангел

Но настоящей катастрофой для Марины оказался Максим Макаров: широкоплечий атлет с белоснежной улыбкой античного бога. Он все перевернул с ног на голову, она влюбилась и забыла обо всем на свете, отдавшись новому, еще неизвестному чувству целиком и полностью.

Через две недели к ней домой пришел секретарь из деканата: очкастый сутулый паренек, усыпанный прыщами, как спелый подсолнух семечками. Смущаясь и заикаясь, он спрашивал у Марины, почему та перестала посещать занятия, и тут же сам предлагал версии:

– Ты, наверное, заболела? Или что-то случилось с родственниками? С мамой все хорошо?

– Корышев, можешь передать декану, чтобы он готовил мои документы к отчислению. Я поняла, что ошиблась в выборе вуза. – Марина не понимала, откуда в ней взялось столько раздражения и злобы на хорошего в общем-то парня, но в тот момент ей было плевать на него: зашуганного, дерганого и такого некрасивого . Она без сожаления вытолкала его за дверь и вернулась в комнату, где на нее смотрели карие глаза античного божества.

Их роман продлился чуть дольше месяца и закончился печально. Марина пришла к своему возлюбленному, не позвонив заранее, как было условлено между ними. Она не шагала, а буквально парила над землей, ведь у нее была заготовлена потрясающая новость. Девушка уже представляла, как сильные руки заключат ее в объятия, как закружит ее Максим, осыпая поцелуями и словами о любви.

Мечты разбились в тот самый момент, когда Марина увидела, как ее божество, лучший на свете мужчина целует другую нимфу. Никого не стыдясь, прямо возле своего подъезда. А ведь с ней он не позволял себе подобной вольности. Встречи проходили всегда у Марины дома и только в то время, когда там не было мамы и сестры. Максим никогда не приглашал ее в кафе или в кино.

– Нам ведь и так хорошо вместе, безо всех этих штампов и шаблонов, – говорил он так убедительно, что Марина и не думала сомневаться.

А теперь отдельные эпизоды в их отношениях, которые все же немного беспокоили ее, сложились в цельную картину. Ее сердце было разбито. Марина так и не смогла уйти, смотрела, как Максим обнимает незнакомую ей блондинку, а потом, точно почувствовав Маринин взгляд, очень медленно поворачивает голову в ее сторону.

– А, это ты, – слова звучали так буднично, так жестоко.

Марина почувствовала, что задыхается. И земля снова начала уходить из-под ослабевших ног.

– Что застыла? – В голосе подошедшего Максима звенел металл. Он разговаривал с Мариной так, точно она была его врагом. Будто не ее он совсем недавно называл своей в жаркой постели, овладевая податливым юным телом. – Даже хорошо, что ты сама все увидела, мне не придется прятаться от тебя и выдумывать предлоги, чтобы не встречаться. Или ты думала, что все это навсегда? – Карие глаза вспыхнули недобрым огнем. Так вот каким на самом деле оказался ее античный бог!

Она еще долго смотрела вслед удаляющейся парочке и слышала заливистый смех блондинки, которой разгоряченный Максим что-то шептал на ушко. Все последующие дни слились для Марины в одну серую череду дней. Документы на кафедре ей выдали быстро, только прыщавый секретарь смотрел с сочувствием и жалостью. «Неужели знает?» – мелькнула мысль и исчезла, не оставив и следа. Но это уже было не важно. Сразу две Маринины мечты рассыпались прахом. В следующий раз она осознала себя лежащей в больнице. Грубая санитарка гремела алюминиевым ведром, что-то бурчала себе под нос. Увидев открывшую глаза Марину, сплюнула на пол:

– Шалава малолетняя. Ну, чего разлеглась? Тут тебе не санаторий. Ноги раздвигать научилась, значится, и шагать сможешь. Поднимайся давай, мне еще три палаты после вас, проституток, отмывать.

Марина опустила босые ноги на холодный кафельный пол, зябко поежилась. Низ живота прорезала острая боль. Не удержавшись, девушка застонала. Санитарка, вместо того чтобы помочь, плюхнула в ведро тряпку, окатив Марину грязной водой, и вышла, продолжая материться и сыпать оскорблениями.

Через неделю девушка сидела в кабинете гинеколога: приятного дядечки неопределенного возраста. Он что-то долго писал в ее карте, изредка отрываясь и поглядывая на пациентку с рассеянной улыбкой, задавал короткие вопросы:

– Что-то болит? Кровотечения не беспокоят? Ночью спите хорошо?

Марина отвечала рассеянно, невпопад.

– К моему глубокому сожалению, голубушка, новости совсем неутешительные. Хотя срок у вас был небольшой и оперативное вмешательство прошло нормально, нам не удалось купировать негативные последствия. В восемнадцать лет все заживает быстро, и очень скоро вы не вспомните об операции. Вот только, – доктор замешкался, – увы, забеременеть вы больше не сможете.