Мэри Кларк - Мелодия все звучит

– Почему же вы это делали? – спросила она, хотя уже инстинктивно знала ответ.

– Я не позвонил вам, потому что я Эрик Беннет, сын Паркера Беннета, крупного мошенника. Вероятно, вы видели заголовки в газетах за последнюю неделю. Секретарша моего отца предстанет перед судом. Это вновь всколыхнуло интерес к делу. Бедная Элинор причастна к краже не в большей степени, чем я. Вы, должно быть, заметили, что моя мать сегодня выглядит очень бледной. Она читала в газетах все эти заметки о романах моего отца, особенно с графиней де ла Марко. И это сильно терзает ее.

Он помолчал.

– Лейн, я скажу прямо. Папарацци взяли меня на прицел. Если вы пойдете ужинать со мной, то можете попасть в разделы светских сплетен. Вы – падчерица влиятельного обозревателя, который ненавидит меня до глубины души.

– И я дочь конгрессмена, который от всей души презирал такое явление, как «виновность в причастности», – жестко ответила Лейн. – Эрик, я поняла, что вы хотите снова пригласить меня на ужин. Как насчет в восемь вечера в субботу?

Перед тем, как ответить, Эрик наклонился и поцеловал сидящую в машине Лейн в лоб.

– В субботу в восемь, – повторил он. – Вы сказали, что Кэти теперь умеет печь овсяное печенье. Передайте ей мой заказ на две штуки.

– Передам.

Выводя машину задним ходом с подъездной дорожки, Лейн видела, что Тони Руссо ждет, пока она не выедет, чтобы самому подъехать к дому. Проезжая мимо, она помахала ему рукой.

Джон помахал в ответ, и Лейн не знала, что в этот момент он думает: «Как она могла связаться с этим подонком? Она в своем уме?»

В понедельник после обеда Шон Каннингем выехал на Вест-Сайдское шоссе, направляясь в Йонкерс, штат Нью-Йорк, чтобы навестить Элинор Беккер. Расстояние было относительно небольшим. «Примерно сорок минут, если на шоссе свободно, – прикидывал Шон, – и час с четвертью при обычной плотности дорожного движения».

Ему нравилось водить машину, и он использовал время в пути, чтобы обдумать наилучший способ помочь Элинор Беккет в предстоящем испытании. У него не было сомнений, что суд сочтет ее виновной в пособничестве Паркеру Беннету. Это означало, что ее могут приговорить минимум к пяти годам тюрьмы, а максимум – к пятнадцати и более.

Невозможно, чтобы Паркер Беннет совершил свое преступление без чьей-либо помощи, и Элинор оказалась главной подозреваемой. «Это, скорее всего, был сын Паркера, – думал Шон, – но они не нашли против него ни единой улики».

Дом Беккеров находился всего в пятнадцати минутах пути от выезда с аллеи Соу-Милл-ривер. Он стоял на улице, застроенной довольно старыми, но хорошо ухоженными домами. В прошлый раз, когда Шон был здесь, деревья были покрыты пышной листвой, которая отчасти скрывала то, что дом Элинор и Фрэнка отчаянно нуждается в покраске.

Теперь опавшие листья усыпали лужайку, и Шон видел, что водостоки тоже забиты ими.

Покачав головой, он нажал кнопку звонка. Дверь отворилась немедленно. Элинор было трудно узнать. Свитер и брюки мешком висели на ее исхудавшем теле. Волосы, сколотые «невидимками», чтобы не падали на лицо, стали совершенно белыми. Она казалась тенью той женщины, которую он видел полгода назад.

– Входите, Шон, – пригласила Элинор. – Входите. – Из глаз ее потекли слезы. – Так хорошо, что вы приехали… Большинство людей избегает меня. Помните, в Библии сказано, что прокаженный должен кричать: «Нечист, нечист!», если кто-то подойдет близко к нему?

– Помню, – ответил Шон, – но, Элинор, вы вовсе не нечисты, и вы это знаете.

– Я это знаю, только какой мне с этого прок?

Она провела его в маленькую комнату отдыха, где в кресле с откидывающейся спинкой сидел Фрэнк.

– Здравствуйте, доктор; как славно, что вы навестили нас.

Голос его звучал бодро, но Шон был уверен, что Фрэнк просто изображает радость, чтобы поддержать Элинор. «А разве может быть иначе?» – спросил он себя и сразу перешел к делу.

– Я пытался понять, как я могу помочь вам, – сказал он Беккерам.

– Мне ничем не поможешь, – ответила Элинор, промокая глаза.

– Элинор, я хочу, чтобы вы как следует подумали. Очевидно, что Паркер разрабатывал свой план все тринадцать лет существования фонда. Я прошу, чтобы вы воскресили эти годы в своей памяти и проверили: не можете ли вы вспомнить какой-нибудь случай, показавшийся вам странным? Я знаю, что прошу слишком многого, но трудно поверить, чтобы хоть раз за тринадцать лет Паркер не прокололся ни в чем.

Элинор покачала головой.