Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

— Ладно, ладно… — пробубнил дядя Уильям. — Валяйте, рассказывайте. Можете трепаться о моей беде сколько душе угодно, я разрешаю. Ну, не молчите. Хочу послушать вашу точку зрения. Как по мне, так это все совершенно естественно. Недуг есть недуг.

Молодой адвокат достал из нагрудного кармана листок бумаги и показал Кэмпиону.

— Мистер Фарадей сейчас принес мне это заявление — хотел заверить. Прочитаю вслух: «Я, Уильям Роберт Фарадей, настоящим заявляю, что в последние полтора года страдаю расстройством нервов. Иногда я имею склонность терять память, обычно на короткий промежуток времени — не больше получаса. Во время этих приступов я не помню, кто я и где я, а значит, не могу нести ответственности за содеянное».

Дядя Уильям поднял голову.

— Не нравится мне это слово — «содеянное». Лучше «за свои действия».

— «За свои действия», — повторил Маркус и внес поправку карандашом. — Все равно это не официальный документ, да будет вам известно. Далее: «Клянусь, что все вышесказанное — правда и только правда. Подпись: Уильям Р. Фарадей».

— Пустяки какие! — воскликнул мистер Фарадей. — От вас только и требуется, что выступить свидетелем и поставить дату, какую я вам сказал. Ничего дурного мы не совершаем. Я уже несколько месяцев собирался сделать это заявление, вот вы и датируйте его февралем — все будет в лучшем виде!

Маркус покраснел.

— Мистер Фарадей, как вы не понимаете, чем чреваты подобные действия в столь неподходящее время? Если бы кто другой пришел ко мне с такой просьбой, я вышвырнул бы его за дверь! А сюда я привел вас лишь потому, что вы убедили меня в правдивости своих слов.

Мистер Кэмпион, который все это время стоял молча и слушал их разговор с совершенно отсутствующим выражением лица, сел и сложил руки на груди.

— Будьте добры, мистер Фарадей, опишите поподробнее свои приступы, — попросил он.

Дядя Уильям сердито уставился на него.

— Опишу! Хотя тут и описывать-то нечего. Просто я забываюсь — а через некоторое время прихожу в себя. Обычно приступ длится пять-десять минут. У моего недуга есть научное название — «амнезия», что ли. Обычно это происходит, когда я утомляюсь или перетруждаюсь.

Мистер Кэмпион явно ему поверил.

— Ну надо же, какая незадача. И часто с вами такое случалось?

— Нет, нечасто, — настороженно ответил мистер Уильям. — Но в последнее время мне становится хуже. Первый приступ был в прошлом июне. Да, кстати, Маркус, внесите-ка еще одну поправку: с тех пор не полтора года прошло, верно?

— Нет, — ехидно ответил Маркус. — Всего лишь девять месяцев.

— Подумаешь! — Дядя Уильям всплеснул руками. — Вам, адвокатам, лишь бы придраться… В общем, дело было так: в прошлом июне — день выдался ужасно жаркий — я шел по Петти-Кери, и вдруг рассудок мой помутился… В следующий миг я уже стоял напротив католической церкви со стаканом в руке, а как я там очутился — не помню. Вы представляете, как глупо и скверно я себя чувствовал. Прохожие косились на меня с любопытством и подозрением. Стакан был самый обыкновенный, вроде как из бара. Я его засунул в карман, а потом выбросил в поле, когда вышел из города. Ужасно неприятный случай.

— Еще бы, — серьезно кивнул мистер Кэмпион. — А потом сколько раз с вами это случалось?

— Дважды, — поколебавшись немного, ответил дядя Уильям. — Один раз под Рождество, когда я уже и думать забыл об этой истории. Мы устраивали званый ужин. Когда гости разошлись, я отправился с Эндрю подышать свежим воздухом — и пришел в себя уже в холодной ванне. Чуть не помер тогда, ей-богу! Холодные ванны я не принимаю. В моем возрасте человеку уже надо немного беречься. В юности я всерьез занимался спортом — теперь вот расплачиваюсь.

Маркус, прекрасно знавший, что все спортивные достижения дяди Уильяма были представлены единственным кубком, полученным еще в младших классах, недовольно нахмурился, однако старик не обратил на это никакого внимания и продолжал тараторить:

— Потом я спрашивал Эндрю, не заметил ли он чего-нибудь странного. Он даже не понял, что я имею в виду. К тому времени он уже нахлестался вдрызг и вряд ли мог что-то заметить.

— Хорошо, а третий приступ? — поинтересовался мистер Кэмпион.

— А третий приступ… — проворчал дядя Уильям, — третий приступ случился со мной в самый неподходящий момент. Ровно в то воскресенье, когда исчез Эндрю, и примерно в то же время. Ох и незадача…

Маркус вскинулся.

— Мистер Фарадей! Вы мне этого не говорили!