Себастьян Фитцек - Я – убийца

О боже. Штерн не решался потрогать нечто округлое, среднего размера, что свалилось ему на колени. Поначалу казалось – в каком-то сумасшедшем бреду, – что он касается синюшных губ и распухшего лица – мертвого лица Феликса.

Потом сумрак немного рассеялся. Штерн поморгал и не сразу понял, где находится источник неожиданного света. Лишь когда она встала прямо перед ним, Штерн узнал Карину, которая еле-еле освещала зеленоватым экраном телефона место, куда он провалился.

Штерн увидел, как она кричит, еще до того, как услышал. На долю секунды Карина беззвучно открыла рот – и лишь потом раздался ее пронзительный вопль, который эхом отскочил от бетонных стен. Штерн закрыл глаза.

Наконец он набрался мужества и посмотрел вниз.

Его чуть не вырвало.

Голова, лежавшая у него на коленях, торчала, как набалдашник карниза, на остатках трупа, частично превратившегося в скелет. Со смесью недоверия, отвращения и непередаваемого ужаса Штерн отметил зияющую расщелину, которая осталась в многострадальном черепе от удара топором.

Слезы наворачивались полицейскому на глаза быстрее, чем он успевал моргать. Мартин Энглер застонал, не открывая рта, запрокинул голову и стал ощупью шарить рукой по столу, пока не нашел то, что искал. В последнюю секунду разорвал упаковку, вытащил носовой платок и приложил к носу.

Аа-а-апчхи-и-и.

– Прошу прощения. – Следователь комиссии по расследованию убийств шмыгнул носом, и Штерн подумал, не вырвалось ли у того вместе с мощным чихом какое ругательство.

Было бы неудивительно. После того как Штерн добился оправдательных приговоров для многих нарушителей, задержанных лично Энглером, адвоката вряд ли можно было причислять к закадычным друзьям комиссара.

– Хм.

Тучный мужчина, сидевший рядом с Энглером, откашлялся. Штерн быстро повернулся к чиновнику, у которого из-под двойного подбородка выпирал мощный кадык. Войдя в комнату для переговоров, он представился Томасом Брандманом. Без звания или должности. И за исключением гортанных хрюкающих звуков, которые каждые пять минут доносились из его глотки, он не произнес с тех пор ни одного слова. Штерн не знал, что и думать. В отличие от Энглера, который за двадцать лет стал практически частью инвентаря уголовной полиции, этого великана он видел впервые. Его нежелание общаться могло означать, что он руководит расследованием. Или обратное.

– Хотите? – Энглер поднял в воздух упаковку аспирина. – Судя по вашему виду, вам тоже не помешает.

– Нет, спасибо. – Штерн покачал головой и потрогал ноющую шишку у себя на лбу. После падения в подвале голова его гудела, и Штерн сердился, что даже сейчас, несмотря на покрасневшие глаза и насморк, комиссар производил более живое впечатление, чем он сам. Солярий и утренние пробежки в лесу имели другой эффект, нежели долгие ночи в бюро перед компьютером.

– Хорошо, тогда я резюмирую.

Следователь взял записную книжку, и Штерн не смог подавить улыбку, когда Брандман опять откашлялся, хотя ему по-прежнему нечего было сказать.

– Вы обнаружили труп сегодня во второй половине дня, около семнадцати тридцати. Мальчик, Симон Сакс, в сопровождении медсестры, Карины Фрайтаг, привел вас к месту преступления. Вышеупомянутому Симону десять лет, у него опухоль головного мозга, и в настоящее время…

Энглер перелистнул страницу.

– …он проходит лечение в отделении неврологии клиники Вестэнд. Утвержает, что убил этого человека в прошлой жизни.

– Да, пятнадцать лет назад, – подтвердил Штерн. – Если не ошибаюсь, я повторяю вам это уже в восьмой раз.

– Не ошибаетесь, но…

Энглер замолчал на середине предложения и, к удивлению Штерна, снова закинул голову. Потом зажал обе ноздри большим и указательным пальцами.

– Не обращайте внимания, – прогнусавил он, напоминая какого-то комического персонажа. – Чертово кровотечение из носа. Оно у меня всегда, когда я простужен.

– Тогда вам лучше не принимать аспирин.

– Разжижает кровь, я знаю. Так на чем мы остановились? – Энглер все еще говорил в серый потолок. – Ах да. Восемь раз. Верно. Столько вы уже рассказали мне эту историю. И каждый раз я спрашиваю себя, не назначить ли вам тест на наркотики.

– Не сдерживайтесь. Если хотите еще больше нарушить мои права, пожалуйста. – Штерн повернул ладони внутренней стороной вверх, словно держал поднос. – Уже не так много в жизни доставляет мне удовольствие, но подать в суд на вас и всю вашу организацию стало бы приятным развлечением.