Себастьян Фитцек - Я – убийца

Энглер взял папку со стола.

– Почему? Что там написано? – крикнул он вслед Хертцлиху, который уже собирался выходить из комнаты для допросов.

– Имя одного знакомого. – Хертцлих обернулся. – Теперь мы знаем, кто жертва.

На следующий день, когда в двенадцатом часу ночи Штерн переступил порог своей виллы, его отвлек печальный голос на автоответчике. За прошедшие сутки Карина много раз пыталась дозвониться, но оставила одно-единственное сообщение. За это время ее тоже допросили, а сегодня утром главврач временно отправил Карину в отпуск.

– У Симона все хорошо. Он спрашивает о тебе. Боюсь, теперь у тебя два клиента, которым нужен адвокат, – устало пошутила она. – Они правда могут прицепиться к тому, что я увезла Симона из больницы? – Карина нервно засмеялась и положила трубку.

Штерн два раза нажал на семерку и удалил сообщение. Он перезвонит ей завтра, в субботу. Если вообще перезвонит, потому что больше не хотел иметь со всей этой историей никакого дела. У него и так проблем по горло.

Не снимая пальто, Штерн прошел с почтой под мышкой в гостиную. Включив ненадолго свет, он оглядел комнату, которая выглядела так, словно до него здесь уже побывала организованная банда воров и вывезла на грузовике всю дорогую мебель и ценные предметы. На мгновение Штерн застыл на месте, потом выключил свет, который напоминал ему о том убогом помещении, где вчера его допрашивали Энглер и Брандман. После всех событий этой недели он мог вынести вид собственного запущенного жилища только в полутьме.

Шаги Штерна по паркету вишневого дерева эхом отдавались от голых стен дома. По пути к дивану он прошел мимо опрокинутого садового стула и засохшего растения. Ни полок, ни штор, ни шкафов или ковров – не было ничего. Только покосившаяся серебристая напольная лампа без абажура стояла рядом с диваном. Даже включенный, торшер не смог бы осветить огромную гостиную, так как три из четырех лампочек отсутствовали. Поэтому непосредственным источником освещения служил в основном допотопный ламповый телевизор, который стоял прямо на полу в двух метрах от пустого камина.

Штерн опустился на диван, схватился за пульт дистанционного управления и закрыл глаза, когда на экране появились белые помехи.

«Десять лет», – подумал он и провел ладонью по пустому дивану рядом с собой. Он погладил шероховатую кожу, нащупал прожженное место от бенгальского огня. В одну новогоднюю ночь Софи так смеялась, что он выпал у нее из рук. Десять лет назад. Тогда у нее уже была двухнедельная задержка.

В отличие от него Софи удалось после смерти Феликса сбежать от самой себя. В качестве укрытия она выбрала второй брак. У нее уже родилось двое детей-близняшек. Девочки наверняка были единственной причиной, почему Софи не потонула в депрессии.

«Как я».

Штерн открыл глаза и разорвал ленту воспоминаний. Потом вытащил пробку из полупустой бутылки вина, которая уже несколько дней стояла на полу. Вкус был отвратительный, но напиток соответствовал сво ему назначению. Так как Штерн никогда не ожидал гостей, в холодильнике ничего другого не было – и даже появись кто-то из коллег у него перед дверью, чего еще не случалось ни разу, он не впустил бы того в дом.

Не без причины он каждый год поручал охранной фирме снабдить все окна и двери новейшей защитой от взлома. При этом вполне осознавал, что монтеры, вероятно, считали его ненормальным. Потому что во всем здании не было ничего ценного.

Но Штерн боялся не воров. Он опасался любопытных. Людей, которые заглянут за его тщательно оберегаемый фасад из дорогих костюмов, отполированных до блеска служебных автомобилей и идеально чистых панорамных кабинетов с видом на Бранденбургские ворота и обнаружат там пустую душу Роберта Штерна.

Он сделал еще один глоток из бутылки и случайно пролил немного красного вина, которое кровавым пятном расползлось по его белой рубашке. Когда он устало посмотрел на себя, в голове невольно промелькнуло воспоминание о родимом пятне. Софи первой обнаружила его, когда взяла на руки Феликса – выкупанного и без одеяла, в которое младенца заворачивают сразу после рождения. Сначала они переживали, что образование на плече может быть злокачественным изменением кожи, но врачи их успокоили.

– По форме напоминает Италию, – еще смеялась Софи, нанося детское масло. После этого было торжественно решено провести первый семейный отпуск в Венеции. В итоге они добрались только до кладбища Вальдфридхоф.