Вэл Макдермид - Анатомия преступления - Что могут рассказать насекомые, отпечатки пальцев и ДНК

Некоторые ученые-криминалисты старой закалки относятся к виртопсии как к новомодному и неоправданному увлечению. Однако в лаборатории патологической анатомии приходят люди нового поколения, которые с техникой на «ты» и начинают ею пользоваться. К январю 2013 года три из 35 криминалистических институтов в немецких университетах были оснащены подобным образом. Правда, эксперты склонны прибегать к виртопсии лишь как к дополнительной мере. Тем не менее появляется все больше доказательств ее ценности. Взять хотя бы случай с альпинистом, разбившимся в Швейцарских Альпах: не потребовалось ни одного разреза, чтобы установить, что у него сломаны череп и голень и раздроблен поясничный отдел позвоночника.

Еще один плюс виртопсии состоит в том, что компьютерную модель могут исследовать разные специалисты независимо друг от друга, а при необходимости продемонстрировать в зале суда, чтобы присяжные составили собственное мнение. Возможно, Спилсбери это не понравилось бы, но его жертвы были бы довольны.

Лекарства коварны. Небольшое количество дигиталиса (наперстянки) помогает при сердечной недостаточности. Однако при передозировке возникают тошнота и головокружение, есть опасность остановки сердца. Праотец современной токсикологии Парацельс в 1538 году заметил: все может быть ядом или лекарством; и то и другое определяет доза.

Яд – один из древнейших видов оружия, которые люди использовали друг против друга. По мере развития науки появилась профессия токсиколог. Токсикологи выявляют смертельно опасные вещества и ищут противоядия. Основателем токсикологии был Матьё Орфила́ в начале XIX века, который изучал медицину сначала в Валенсии и Барселоне, а затем в Париже. Исследуя действие ядов, Орфила три года испытывал их на нескольких тысячах собак, подвергая их страшным мучениям. (Обезболивающие средства появились лишь в 1840-е годы, да и вообще они исказили бы результаты опытов.) В возрасте 26 лет он опубликовал труд «Трактат о ядах, или Общая токсикология» (около 1813 года), в котором перечислил все известные минеральные, растительные и животные яды. Это 1300-страничное сочинение оставалось главным справочником по токсикологии в течение 40 лет.

В одном из важнейших разделов «Трактата» Орфила описал усовершенствованные им тесты на отравление мышьяком (веществом, которое у нас ассоциируется с отравителями XIX века). Он понял, что сильная рвота способна удалить все следы мышьяка из желудка. Однако, делая пробы тканей отравленных собак, ученый выяснил, что из желудка мышьяк разносится по всему организму. Кроме того, Орфила показал, что погребенное тело может впитывать мышьяк из окружающей почвы, в результате чего создается впечатление, будто человека отравили при жизни. Поэтому после выхода в свет «Трактата» эксгумацию трупов стали сопровождать исследованием земли вокруг могилы.

В 1818 году Орфила опубликовал «Руководство по лечению отравлений, выявлению ядов и примесей в вине, а также способов отличить настоящую смерть от кажущейся», дабы «в популярном виде изложить наиболее важные сведения из моего "Трактата о ядах"». Люди начали понимать, что своевременная и правильная помощь при случайном отравлении способна уменьшить или нейтрализовать действие яда. Орфила беспокоило массовое невежество в данном вопросе, в то же время он понимал, что на новой научной дисциплине можно делать деньги. Во вступлении к книге были такие слова: «Чрезвычайно важно, чтобы клирики, судьи, крупные чиновники, отцы семейств и вообще жители страны» имели познания в токсикологии. Многочисленные переводы книги – на немецкий, испанский, итальянский, датский, португальский и английский языки – укрепили репутацию Орфила. Если на суде требовались показания токсиколога, приглашали именно его (особенно после того, как он стал лечить короля Людовика XVIII).

В 1840 году Орфила принял участие в знаменитом судебном процессе по делу Мари-Фортюне Лафарж, обвиняемой в убийстве мужа. Со всей Европы стекались люди, чтобы посмотреть, как решится участь его хрупкой, утонченной наследницы.

Мари воспитывалась в парижском пансионе благородных девиц, и многие из ее подруг вышли замуж за богатых людей. К 23 годам желание девушки заключить такой же брак стало столь сильным, что дядя нанял профессионального брачного посредника. Задача последнего оказалась несложной: как-никак у Мари были молодость, красота и приданое в 100 000 франков. Посредник нашел холостяка по имени Шарль Лафарж, владельца монастыря XIII века в области Лимузен (Центральная Франция).