А. Миров - Два мира – 2

Подчинённые не любили меня, потому что я не Верес, а я не любил собственный отдел по той же причине – я действительно не Верес. Мало того, даже не планирую им становиться в угоду детской психике, насилующей капризами свою взрослую поношенную оболочку. Коллеги искренне сожалели, что их бывшего начальника отправили в пожизненный путь по статье уголовного кодекса. Пусть милый Кирилл Николаевич и дальше убивал бы беззащитных граждан, чья вина заключалась в первой букве имени. Чья безопасность целиком и полностью совпадает с ответственностью этих искренних сожалельщиков. Главное, климат в Управлении: тепло, сухо и не ругают. На остальное плевать, ибо люди где-то там, а я вот тут, и мне нужно в максимальном комфорте досидеть до пенсии. Что? Сменить род деятельности? А как же престиж? Зарплата? Бесплатный проезд на общественном транспорте? Том самом, что мешает движению собственной иномарке. Это даже не ментальная незрелость. Это хронический пубертат мозга: мне все должны, а я тупо есть.

Чтобы тебе кто-то что-то давал, надо минимум протянуть руку. Озвучить. Попросить. Заставить. Взять, как в моём случае. Я не жду доброй воли. Я беру. Всё.

Почему-то в своей прежней должности я казался им ровней, из-за этого моё повышение вкупе с устранением Вереса окружающие носители погонов восприняли не сказать, чтобы открыто негативно, но с явным непринятием. И это предел их возможностей – думать, что их презрение делает объект их порицания ниже, а значит хуже. Что с них взять? Дети. Отрицание чужой силы и бездарные отчёты – вот и исчерпан интеллектуальный ресурс.

Вечер я планировал по настоятельной просьбе Алины, её и моих родителей, которых по большому секрету посвятили в наши семейные «проблемы», провести в компании, сам до конца не верю, семейного психолога. Послать мою «милую» с её гениальными идейными припадками было просто и доступно, однако впоследствии объясняться с её кровней хотелось ещё меньше, чем вечерять в гостях у человека с красным дипломом психфака.

Чтобы не бороздить дорожные заторы, я направился в заведение имени бывшего вождя, благо вход прорыли недалеко от нашего Управления. Официальный рабочий день ещё не думал подходить к завершению, но это не поспособствовало моей неприкосновенности в метро.

Озабоченные толпы одинаковых людей, азартно натыкаясь друг на друга, бездумно курсировали в ожидании поезда. Прибывший состав с отвращением открыл страждущим путешественникам свои двери, и вся эта безмозглая биомасса ринулась заполнять сидячие места, как будто тех, кто не сумеет разложить свою суть по креслам, машинист начнёт собственноручно на полном ходу вышвыривать на рельсы.

Я не помню, когда в последний раз мне приходилось пользоваться услугами метрополитена. Помню, никогда не жалел, что променял чужое транспортное управление на собственное. Заняв место у противоположных выходу дверей, я стал невольным наблюдателем за теми, кому в обычной жизни за свой счёт покупал бы билет в один конец. Неважно, прямо или иносказательно, важно, что город смог бы смачно выдохнуть, хотя бы слегка освободившись от гниющего сброда.

Плохо накрашенные женщины, коим посчастливилось разместить целлюлит на истрёпанной поверхности сидений, усиленно сжимались, спасаясь от широкой души телесных экстравертов. Это индивидуумы мужского пола, которые твёрдо уверены в том, что если не раскидывать свои нижние конечности максимально широко, то обязательно наступит конец света. Доблестные спасители планеты исправно засыпали, стоило на горизонте появиться кому-то, кто нуждался в «местах для инвалидов» значительно больше. Редкие солисты, нашедшие в себе силы уступить трон слабейшему, искрились гордыней в таких масштабах, что случись отключение электричества, поезд сможет проехать ещё станций десять на их эгоистическом заряде.

Я добрался до обозначенного Алиной офиса, потратив в общей сложности двадцать минут на дорогу, которая стоила бы мне двух часов в автомобильном режиме. Осень кропотливо обдирала яркие краски с уличных декораций. Город медленно, но верно окунался в чёрно-белый фильтр.

Пластиковая вывеска с намёком на вкрапления металла беззастенчиво зазывала проблемных в «Центр гармоничной семьи «Добрый День». Я занял подъездную нишу здания, благоразумно ретировавшись от мерзкого дождевого начинания. Около двери стоял одинокий рекламный стеллаж, на котором ярчили объяснительные листовки всех тех оказателей услуг, кому не хватило денег на свой пластмассовый нейминг для фасада. Среди буйства никчёмной полиграфии я высмотрел мини-презентацию от многообещающего «Центра гармоничной семьи».