Анастасия Компанцева - Рассказы и сказки о странном и страшном – 2

Конечно, Киру несколько смущала мысль, что она сама подталкивает Егора к решительным действиям. Может, он никогда и не осмелился бы что-то предпринять, если бы не созданные ею обстоятельства, вернулся бы с нею в Москву, и жила бы она с ним долго… вот только не очень счастливо, наверное. Все равно ожидала бы, что вот-вот что-то случится. Дергалась от каждого шороха. Оценивала бы каждый взгляд, каждую недомолвку – значат ли они что-нибудь? Нет-нет, если уж она за три дня почти свихнулась от беспокойства, то что же будет дальше?

На борт лодки, рядом с Кириной рукой, присела синяя стрекоза и застыла как неживая, сложив полупрозрачные крылышки. Изящная поделка стеклодува, забытая на завитках облезающей бледно-голубой краски… Если Егор сделает движение, стрекоза вспорхнет, невольно предупреждая об опасности – за одну секунду до удара. Достаточно, чтобы обернуться к Егору и увидеть его глаза. Остановится ли он?

Они обе ждали, Кира вместе со стрекозой. Ждали, ждали. Кира думала – как хорошо было бы сейчас наблюдать за Егором, любоваться тем, как запросто он управляется с тяжелыми веслами, ворочая их в расшатанных металлических уключинах; как он подается вперед, а потом откидывается назад всем корпусом; как заметно напрягаются мышцы пресса под серой хлопковой футболкой, между разметавшимися полами расстегнутой куртки-ветровки.

Пучеглазая стрекоза тоже, казалось, погрузилась в свои насекомьи грезы… И вдруг – как-то вся собралась и резко стартовала с места: крылышки замелькали так быстро, что как будто растворились, и стрекозье тельце взмыло в воздух само по себе. Раз – и нет его.

От неожиданности сердце гулко стукнуло в груди. Потом чуть тише. Один раз, другой, третий. Ничего. Кира не выдержала, обернулась – Егор как раз тоже обернулся через плечо, словно почувствовал, но только дернул подбородком: мол, давай смотри вперед, скоро уже.

Видимо, в отличие от Киры, стрекозе просто надоело бестолковое времяпрепровождение. У нее наверняка были важные дела – поинтереснее, чем работать сигнализацией для всяких приезжих девиц. Сами, барышня, следите, когда вас будут убивать.

Лодка почти впритык обогнула очередной мыс извилистого берега, вырулила из-за кустов ольхи, купающих в воде растопыренные ветви, – и перед Кирой вдруг открылся зеленый затон, весь в цветущих кувшинках. Она даже издала от удивления какой-то сдавленный звук – то ли «ох», то ли «ого», и Егор довольно засмеялся у нее за спиной: «Так и знал, что тебе понравится».

Лодка медленно вплывала в это чудо, весла путались в корнях водяных растений, и в конце концов Егор перестал грести, подтянул оба весла в лодку. Еще несколько метров она скользила по инерции, задевая круглые листья кувшинок, а потом замерла, мягко покачиваясь.

Вода здесь была насыщенного бутылочного цвета, тихая и глубокая, прозрачная настолько, что Кира видела стайку мальков, беспокойно и бестолково кружащую почти у самого борта лодки. Кажется, они были напуганы непредвиденным вторжением, но толком не знали, куда теперь податься. Кире показалось, что под кувшинками есть и другие серые тени: они, в отличие от глупой рыбьей мелочи, стояли неподвижно, в настороженном ожидании.

Егор пристроил весла понадежнее, неловко приподнялся, так что лодку чуть повело в сторону, и попытался передвинуться ближе к Кире.

– Перевернемся же! – пискнула Кира, отшатываясь.

– Тихо-тихо-тихо, – забормотал Егор. – Ну-ка не двигайся.

Кира послушно застыла, и правда – лодка перестала опасно крениться на бок. Все снова замерло, все затихло.

– Ну во-от, – протянул Егор, успокоительно поглаживая Киру между ключиц, так что она даже сквозь ветровку чувствовала, какая у него теплая ладонь. – А теперь…

Вдруг – громкий всплеск, почти как взрыв: что-то бухнулось в воду. Фырканье и вопли. На дальнем конце затона с поваленного дерева один за другим сигали в воду какие-то парни.

– Вот идиоты, – сказал Егор. – Купаться в такую холодищу, да еще в таком месте. Туристы, блин. Ногу сведет, запутаются в водорослях – кто вытаскивать будет?

Зачарованное одиночество было нарушено, и Егор, недовольно вздохнув, вернулся к веслам, плюхнулся на свою банку так, что лодка вновь заходила ходуном.

«Интересно, он сердится потому, что из-за этих дурачков переживает? Или потому, что они чему-то помешали?» – думала Кира, пока Егор разворачивал лодку, тихо чертыхаясь, когда весла задевали о подводные стебли кувшинок.

– А почему мы все время плывем вдоль берега, не выходим на середину?