Татьяна Кошман - Летний рай

– Опознать не могут, документов у него при себе не оказалось. А так как он в нашем лесу умер, значит живёт где-то здесь, или приезжал к кому. Вот полиция и ходит по домам, фотографию показывает, может кто-нибудь его знает, или видел. К вам разве не приходили?

Всё снова одновременно загалдели, я немного послушала, расчиталась за две упаковки ядовитых таблеток, и тихонько выскользнула из магазина в сопровождении Лорда.

– Итак, что мы имеем? – я остановилась, раздумывая, что бы ещё предпринять.

Пёс грустно махнул хвостом.

– Да, ты прав, попытки прояснить ситуацию ни к чему не привели. Нашего трупа в деревне никто не видел. Мы в тупике. И Иннка, как назло, не вовремя уехала, у неё, наверняка, нашлась бы какая-нибудь безумная идея.

Лорд недовольно поворчал, и уселся в пыль.

– Не веришь? – удивилась я, – ты просто ещё с ней не знаком. Пойдём жуков отравим что ли…

После потравы, мы с Лордом сходили в душ, на тот случай если нам на шерсть попала отрава, и уселись на солнышке сохнуть. Я с чашкой кофе, а Лорд с мозговой косточкой.

– И всё-таки, что же произошло в квартире Марго? – спросила я пса, который увлечённо грыз кость. – И куда она сама подевалась?

Пёс вздохнул, выпустил из зубов кость, облизнулся и негромко тявкнул.

– Слушай, а ведь это идея! Надо к её матери сходить, – я потрепала его за ушами, – ты молодчина, покажем Иннке, что мы тоже кое-что соображаем. Собирайся, прям сейчас и пойдём.

Лорд встрепенулся, схватил косточку, и радостно замахал хвостом.

– Нет, малыш, косточку придётся оставить дома. Я понимаю, что она тебе очень дорога, но вышагивать с костью в зубах по деревне, это как-то, скажу я тебе, не соответствует твоему благородному происхождению. Неси её в дом, в свою миску, не то её здесь мухи съедят.

Визит к Маргошкиной матери тоже не принёс никаких результатов. Старушка была не совсем здорова, «поясницу прострелило», но нашему визиту обрадовалась. Радость выражалась в стремлении непременно угостить меня обедом, и обнять Лорда. Мы оба вежливо отказались. Из её сбивчивой речи я поняла, что Маргарита уже недели две в деревне не появлялась.

Не солоно хлебавши, мы с Лордом покинули её гостеприимное жилище. Но одну наводочку она нам все же подкинула, упомянув, что во время последнего визита, она подбивала своего кузена и его жену на совместный отпуск. Поэтому мы с Лордом уверенно направились к нему: коль уж начали, значит надо довести дело до конца и проверить все версии.

Сашка Поспелов, двоюродный брат Марго, жил на другом краю деревни, и к концу путешествия, моя пятка стала настойчиво напоминать о себе. Я пообещала ей, что как только вернусь домой, побалую её прохладной ванночкой, а потом обезболивающей мазью, и постаралась не обращать на неё внимание.

На лавочке возле калитки, под развесистой черёмухой сидела, с планшетом в руках, молодая жена Сашкиного сына. Маленькая пухленькая блондинка, с ямочками на щеках и веснушками на носу, она чем-то неуловимо напоминала мне Сашкину жену, Надежду, в молодости. Я напрягла извилины и вспомнила как её зовут.

– Здравствуй, Алёна, свёкор дома?

Она оторвалась от планшета, смерила меня оценивающим взглядом и лениво процедила.

– Неа.

– А свекровь?

– Там, корову доит. – Алёнка махнула рукой себе за спину и выдула большой розовый пузырь. Пузырь немного поколыхался, и, почти беззвучно распластался на щеках и подбородке девушки.

– Корову доит?! – изумилась я, наблюдая как Алёнка в одну секунду, языком, собрала с лица ошмётки от пузыря, – почему она не в стаде, заболела?

Девчонка сморщилась, как от уксуса, поскучнела, и следующий шар лопнул ещё в стадии зародыша, без видимых разрушений.

– Это длинная история, – неохотно, но всё же ответила она, – вы идите, вам мама Надя с удовольствием, в красках все расскажет.

– Ну ладно, спасибо.

Я шла на журчание упругих струек молока, бющихся о стенки ведра, пока моему взору не открылась потрясающая своей несуразностью картина. Мы с Лордом оцепенели. Он – потому что первый раз в жизни увидел корову, я – от нелепости представшей передо мной сцены.

Под летним навесом стояла крупная, гладкая, с округлыми боками, песочного цвета корова, а сбоку, на низеньком раскладном стульчике, зажав между коленей ведро, сидела Надежда, и быстрыми, уверенными движениями выдавливала из розовых сарделек молоко.

Но не это поразило меня до оцепенения, здесь ничто не нарушало гармонии, кроме… кроме головного убора Надежды. На голове у неё красовалась мотоциклетная каска. Старая, зелёная каска, с одной стороны ободранная, с треснутым козырьком, на резинке с серой пластмассовой блямбой для подбородка. Последний раз я такую видела на фашистах в старых фильмах про войну.