Татьяна Кошман - Летний рай

– Ты что-нибудь понимаешь? – повернулась я к Лорду.

Пёс молча сверкнул глазами.

– Ну да, ты прав, надо выпить кофе, – ответом мне было недовольное урчание, – ладно, ладно, не возмущайся, я выпью кофе, а ты чего-нибудь посущественнее.

Лорд съел последний кусочек сухого корма, попил немного воды из миски, и уселся рядом, постукивая хвостом об пол. Я уютно устроилась с ногами на кухонном диванчике с чашкой кофе в руках, и полной неразберихой в голове. Поймав тоскующий взгляд своего нового друга, глазами указала ему на свободное место рядом. Пёс все понял правильно, в один прыжок оказался на диване, немного потоптался, и, наконец угнездившись, начал бросать заинтересованные взгляды на вазочку с печеньем.

– Ну что, ваше сиятельство, давай пораскинем мозгами. – я протянула ему печеньку, и она тотчас же исчезла в недрах его пасти.

– Я бы на твоём месте аккуратней мозгами-то раскидывался, все раскидаешь – чем думать будешь? – сверкнув на меня глазами, пёс облизнулся и с надеждой посмотрел на печенье.

– Смотри, – не обращая внимания на его дерзость, продолжила я, – вечером человек идёт в сторону озера с большим, под завязку набитым, рюкзаком. Без удочек, или других рыболовные снастей, что исключает вариант с рыбалкой, – ещё одна печенька исчезла в собачьей пасти, подхваченная розовым, шершавым языком, – и возвращается он только под утро, а рюкзак у него при этом, загадочным образом, худеет. Вопрос: где он был всю ночь, и куда делось содержимое рюкзака?

– В рюкзаке были печеньки, и он их съел… – предположил пёс, мечтательно вздохнув, – ночь длинная, знаешь сколько можно печенек съесть…

– А ещё, меня терзают смутные сомнения, что я этого типа знаю, или где-то уже видела, только не припомню где, – я в задумчивости почесала кончик носа.

Лорд дохрустел последней печенькой, и слизав шершавым языком крошки с моей руки, с сожалением посмотрел на пустую вазочку.

– Ну ладно, – я потрепала пса за уши, – в конце концов, это не наше дело, ходит себе человек ночью с рюкзаком на озеро, значит ему это зачем-то нужно. Для нас с тобой сейчас важнее другое: понять куда делась Маргошка, что произошло в её квартире, и как она связана с нашим трупом.

При упоминании трупа, пёс оживился, спрыгнул с дивана и энергично встряхнулся.

– Вот и я думаю: надо нам с тобой сходить в магазин, посмотрим не найдётся ли там для нас хорошая отрава, а заодно и послушаем о чём в деревне судачат.

Когда мы вошли в магазин, оживлённый разговор, который было слышно ещё на подступах, враз оборвался. Все присутствующие, в количестве пяти человек, синхронно повернули головы в мою сторону, и заметно стушевались. Видимо, темой столь бурной беседы как раз я и была, или даже не я, а мы с сестрой, и наша злополучная находка.

– Здравствуйте, – нарочито приветливо поздоровалась я, и указала Лорду на угол возле стеллажа с вёдрами и тазами: – посиди здесь.

– Здравствуй Александра, – чуть ли не хором ответили мне, никак не прореагировав на мои манипуляции с псом.

– Кто крайний? – не обращая внимания на всеобщую неловкость, бодро поинтересовалась я.

– Да они не стоят, – вынырнула из под прилавка Зойка-продавщица, – так, лясы точат.

И тут их прорвало, все заговорили разом, вопросы посыпались как маковые зёрнышки из пересохшей коробочки. Мне на встречах с читателями столько вопросов не задавали. Но я-то хотела сама разжиться информацией, поэтому придётся прибегнуть к хитрости. Всем известно, чтобы огонь горел жарче, нужно в него подбросить дровишек. А чтобы разговорить наших деревенских кумушек, нужно дать им наживку. Осталось только придумать какую. Я прислушалась к галдежу.

– Ой, а правда, что он голый был и весь ножом истыканный?

Круглое лицо женщины, стоявшей ближе всех к прилавку, раскраснелось от предвкушения кровавых подробностей, она даже глаза зажмурила. До чего народ кровожадный пошёл: раньше случись что – в обморок падали, а теперь им подробности подавай, да чтобы пострашнее. Но со мной у них этот номер не пройдёт.

– Враньё! Кто вам такую чушь сказал? – я облокотилась на прилавок, – В костюме он был, при часах дорогих, и умер от сердечного приступа, – я повернулась к Зойке, – дай мне отравы какой-нибудь крепкой, от насекомых.

Разочарованный народ загалдел с новой силой, требуя сатисфакции.

– Дак а чего тогда полиция по дворам шастала, ежели он своей смертью помер?!

Вот! Это уже правильный вопрос, этого я и добивалась.