Камилла Гребе - На льду

Я оглядываю комнату. Все сосредоточенно работают.

– Туда, где чувствует себя в безопасности. Дай мне почитать все, что вы на нее накопали. Может, там есть какая-то зацепка.

Следующие часы я провожу за грудой бумаг. За окном светает, но рассвет холодный и серый, как гранит. Коридоры наполняются людьми и ароматом свежесваренного кофе. Становится шумно. Кто-то ставит передо мной чашку. Я не глядя киваю.

В десять я выхожу пройтись. Брожу по свежевыпавшему снегу в расстегнутой куртке, чтобы холодный ветер и снег помогли мне взбодриться.

И все время чувствую, что упустила что-то важное, но не понимаю что. Белый снег слепит глаза, мороз кусает щеки. Что-то рвется наружу из глубин подсознания. Я пытаюсь зацепить его, вытащить на поверхность, но оно ускользает у меня из рук, уползает в самые дальние уголки сознания и таится там, как испуганный зверь.

На входе в здание меня осеняет. Но я так боюсь, что снова забуду это, что чуть не прошу у охранника ручку и бумажку, чтобы все записать. Но решаю понадеяться на память и бегу к лифту. Подбегаю к Манфреду, который стоит с чашкой кофе в руках.

– Капельгрэнд, – говорю я ему. – Улица, на которой выросла Эмма Буман. На допросе в полиции она сообщила, что Орре живет на Капельгрэнд.

– И? – недоуменно отвечает Манфред. Подходят Санчес и Петер и молча смотрят на меня.

– Она путает фантазию с реальностью, но по какой-то причине квартира на улице Капельгрэнд, в которой она проводила много времени в детстве, много для нее значит. Это место, где она чувствует себя в безопасности. Капельгрэнд именно такое место.

В этот момент Санчес поднимает руку, показывая, что хочет что-то сказать. Вид у нее усталый. Глаза черные от размазавшейся вчерашней туши.

– У нас новая проблема, – тихо говорит она. – Пятилетняя дочь Ангелики Веннерлинд Вильма тоже заявлена пропавшей.

На улице тихо и пустынно. С темного неба падают крупные снежные хлопья. Перед домом припаркован красный «Вольво». Я спускаюсь к машине, крепко держа Йеспера за предплечье. Около кустов рододендрона останавливаюсь и вытираюсь о снег. Протираю лицо холодным белым снегом, убирая следы крови. Йеспер тяжело дышит, как собака.

Я достаю ключи и открываю машину. Делаю еще один удар электрошокером и запихиваю его на пассажирское сиденье. На этот раз он даже не стонет. Его лицо ничего не выражает, глаза тусклые, как камни.

Кожаные сиденья потертые и пахнут конюшней. Впервые за несколько последних часов я позволяю себе расслабиться. Немного, чтобы тянущая боль в груди ушла.

– Где мама?

Голос раздается с заднего сиденья. Я замираю от страха и удивления. Потом оборачиваюсь и встречаюсь с девочкой глазами. Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Она явно только что проснулась. На лице нет страха, лишь одно любопытство. За ее спиной видны сумки в багажнике.

– Маме пришлось пойти к врачу, – отвечаю я, заводя машину. – Мы с Йеспером за тобой присмотрим.

– Вильма, – шепчет Йеспер.

– Заткнись, – приказываю я ему и тыкаю в него электрошокером.

Он дергается, голова падает вперед, слюна капает изо рта. Но он молчит.

– Йеспер тоже заболел, – говорю я девочке. – Мы о нем позаботимся.

В машине воцаряется тишина. Я ожидала града вопросов и протестов, но она только сидит и смотрит на меня круглыми глазами.

– Тебя зовут Вильма? – спрашиваю я.

Она сует большой палец в рот и вместо ответа смотрит в окно.

– Сосать пальцы нехорошо. На них много микробов, – стараясь звучать помягче, говорю я. Наши глаза встречаются в зеркале заднего вида. – Меня зовут Эмма.

Пару сотен метров мы едем в тишине. Из-за стресса я сворачиваю не на ту улицу. Дома кончаются, и вокруг нас только поля и леса. Не видно ни души. Я понятия не имею, где мы.

– Я хочу к маме! – внезапно вопит девочка.

Я включаю радио и думаю. Сначала хочу повернуться и приказать ей заткнуться. Но прежде, чем я успеваю это сделать, Йеспер вдруг толкает меня в сторону и пытается ухватиться за руль. Каким-то образом ему удалось снять скотч с рук, потому что они свободны. Он пытается остановить машину, но я вдавливаю педаль газа, машина дергается вперед, слетает с дороги и врезается в березу. Шум от столкновения оглушает, и в салоне сразу пахнет горелой пластмассой.

Йеспер лежит у меня на коленях, уткнувшись головой в ветровое стекло. Все стекло – сплошная паутина из трещин. Я поворачиваюсь назад. Девочка молчит и смотрит на меня во все глаза. Судя по всему, она не ранена. Я осторожно касаюсь шеи Йеспера, ищу пульс, но ничего не чувствую. На приборную панель капает кровь из раны на лбу. В машине слышно лишь прерывистое дыхание Вильмы на заднем сиденье. Я трясу Йеспера, он не реагирует. Делаю глубокий вдох. Смотрю в окно. Вокруг только снег. Я понимаю, что Йеспера придется оставить. Нельзя ехать с ним дальше. Но не могу же я вот так бросить его на дороге.