К. Тейлор - Сестры лжи

– Здравствуй, Эмма. Мы с тобой даже не общались после детокса.

– Не общались.

– Я был занят. – Он тискает Дейзи, которая пищит от восторга, зарываясь лицом ему в грудь. – А платьице-то тебе идет. – Айзек оглядывает меня с макушки до пят. – Очень такое… незатейливое.

Дейзи фыркает, зажимая рот ладонью. На ней одна из длинных бирюзовых юбок Черы и белая маечка без поддетого лифчика. Волосы стянуты головным платком.

– Скажи-ка, Эмма, тебе понравился детокс? – спрашивает Айзек.

– Да, – отвечаю я ровным тоном.

– Благодарна мне?

Скрипнув зубами, я киваю. Чем быстрее ему наскучит эта игра, тем раньше я смогу удрать.

– Замечательно. А теперь ответь: Эмма, ты на все готова для «Эканта-ятры»?

– Конечно.

Он подбородком показывает на центр дворика.

– А если я скажу тебе положить руку в огонь?

Пламя трещит, плюется под крутящейся на вертеле козой. Вместо глаз у нее две черные дырки, нижняя челюсть отвисла, язык вывалился. Кожа на морде вся в красной корочке.

– Положу.

– Вот и давай. – Он вновь кивает на костер, и Дейзи с недовольным фырканьем вскакивает у него с колен.

– Ладно.

Я шагаю к огню. Айзек не заставит меня пройти через это. Он просто выпендривается перед Дейзи с Линной.

– Поживее! – командует он, и я делаю еще один шаг. Пламя вновь трещит под капнувшим жиром, и тут-то, вместе с порывом ветра, меня накрывает стена такого страшного жара, что я невольно отскакиваю. И спиной врезаюсь в Линну.

Волосы у нее убраны в два тугих шара над висками. Толстую черную оправу прикрывает розовая челка, но глаза ее я вижу отчетливо: по-свинячьи крошечные и темные за очковыми стеклами.

– Давай-давай, – толкает она меня между лопатками. – Делай, что сказано.

Я шагаю ближе. Звонкие, сухие звуки, которые издают барабанчики Шоны, не только не умолкают, а становятся громче, как, впрочем, и протяжное завывание Кейна. От жара и дыма начинают слезиться глаза. Коза на вертеле пялится черными дырами глазниц то на сумеречное небо, то на меня. Раздается треск, что-то лопается, и под фонтан искр на землю падает оторвавшаяся нижняя челюсть. Паула нагибается, желая подобрать ее, тут же визжит от боли и отскакивает в сторону, тряся рукой, словно веткой кустарника. Я бросаю взгляд на Айзека. Дейзи вновь у него на коленях, оба неотступно следят за мной остекленевшими от выпивки глазами, чуть приоткрыв искривленные усмешкой рты.

– Ну, давай же! – кричит он.

Мне всего-то надо на пару мгновений сунуть руку между козой и огнем, и на этом конец. Если не зевать, даже боли не будет.

– Эмма.

Линна придвигается, вставая рядом и прикрывая лицо ладонью от палящего жара.

Я протягиваю руку к огню. Танцующее пламя прыгает чуть ли не на кончики моих пальцев. Инстинктивно прячу их, сжав кулак.

– Эмма, я никогда не требовала ничего, кроме дружбы.

Время замедляет свой бег, когда я поворачиваю к ней голову. В ту секунду, когда я со всей пронзительностью осознаю, что она врет, Линна выбрасывает руку, словно кнут, и бьет меня по запястью, отчего вся моя ладонь погружается в угли. Взмывает сноп искр, пламя с шумом извергает золу и копоть, а я отдергиваю руку обратно.

Сначала не ощущаю ничего.

Потом…

В меня ударяет штормовая, до того яростная волна боли, что подкашиваются ноги; сил хватает лишь на того, чтобы не свалиться в костер.

Барабанный рокот умолкает, Кейн давится своей же нотой, падает тишина. Все застывают и таращатся.

Курносая девчонка зажимает рот ладонью. Парень рядом с ней привскакивает, а худая брюнетка издает краткий, нервный смешок. Дейзи, по-прежнему висящая у Айзека на шее, встречает мой взгляд. В нем нет ни сострадания, ни обеспокоенности, ни сожаления. Она смотрит на меня бесстрастно – точь-в-точь как на того геккона.

– Ничего, она в порядке, – режет тишину фальцет Линны. – Только упилась. Короче, народ, поосторожней с нашим компотиком. Вещь убойнее, чем кажется.

Курносая фыркает из-под ладони, высокий парень оседает обратно на пятки, а брюнетка теперь уже открыто смеется.

– Ну, чего встала, – хватает Линна меня за локоть и отдергивает от костра. – Иди проспись.

Пока она бесцеремонно выталкивает меня из общего круга, я ловлю на себе взгляд Кейна. Кончиком языка он лижет себе верхнюю губу.

– Тебе сказано: в очередь!

Крепкие пальцы смыкаются на моем запястье, оттаскивая от Линны. Йоханн наполовину ведет, наполовину волочет меня в сторону главного корпуса и заставляет сунуть руку в то ведро, которое я давеча опрокинула. Воды в нем осталось на самом донышке, но облегчение приходит сразу.