Вячеслав Белоусов - Прокурор Никола

И он потрепал Мунехина по заросшей щетиной щеке.

– А я, голубчик, страдаю. Душно здесь. – Ядцу потянуло на разговор, чувствовалось, он натерпелся в хвосте подземной экспедиции.

Он отвернулся от Мунехина, засмотрелся на скелет за решеткой, почесал затылок озабоченно, сунул Мунехину и Игнашке фонарики.

– Про дела-то забыли совсем с нашими скандалами. Ну-ка посветите мне.

В лучах их фонариков и, светя своим, Ядца осторожно направился к скелету за решеткой. Подошел к памятному месту, где сгинул под землю Хрящ, легонько потрогал песок ногой, как холодную воду, пощупал, убедился, засеменил уточкой дальше. Добрался до решетки. Застыл, опасаясь глядеть на скелет. Потянулся за короной – не достать. Он оглянулся на Мунехина. Примерился взглядом. Нет, Мунехин был даже ниже его. Толстяк опять почесал затылок, обтер лицо платком, потоптался уточкой у решетки, просунул ногу на нижние прутья, оперся, подтянулся вверх.

Вот она, корона царская! Рванул ее с черепа на себя и взвыл, застонал от злости и отчаяния. Не вытащить ему корону сквозь решетку! Слишком мелка клетка! Не пролезть драгоценности!

Проклиная все на свете, Ядца жирным своим брюхом налег на решетку, рвал корону изо всех сил в яром бешенстве, вертел ее и так и сяк и вдруг взревел от ужасной боли.

С обеих сторон ниши, будто ожив от дикой тряски, выдвинулись из камня сверкающие острием вилы и, вонзившись в грудную клетку толстяка с боков, пронзили его тело насквозь.

Ядца надрывался и мучился в конвульсиях, рев его перешел в хрип и вскоре стих совсем. Безжизненное тело дернулось в смертельной агонии и обмякло, повиснув на страшных вилах. Корона, выпав из рук, обрушила кости скелета, упала на пол, покрутилась за решеткой и затихла. Рассыпался по камню скелет, и череп его затерялся в темноте крысиного угла.

Мунехина не удержали дрожащие ноги, он упал на колени и неистово закрестился, шепча:

– По-твоему вышло, Господи!.. Все здесь обретешь…

Они сидели вдоль стены рядком, непохожие, едва сдерживающие волнение. Светловолосая красивая девушка, вчера еще подросток, но уже розовеющая от пристального мужского взгляда и от вздымающейся кофточки на груди. Смущающийся собственной силы увалень с удивительно синими глазами и угловатый, ершистый крепыш с прожженным солнцем лицом, по-цыгански зыркающий по сторонам.

Серков поднялся из-за стола навстречу Ковшову и Шаламову, и тут же вскочила на ноги вся молодая команда.

– Злата Васильева, – начал представлять ребят майор, – Мунехин Донат, Павел Строгин.

– Спелеологи? – обрадовался Ковшов, пожимая каждому руку, те молча улыбались, переминаясь с ноги на ногу, девушка совсем зарделась.

– Почти угадал, Данила Павлович, – хмыкнул Серков. – Только что из подземелья.

– Не пойму я тебя, Валентин Степанович, – Ковшов устроился в предложенное угловое кресло.

– Сейчас расскажу, – майор освободил второе кресло Шаламову, собрав в охапку кучу красочных альбомов и журналов с пестревшими на обложках фотографиями причудливых пещер, экзотических сталактитов и сталагмитов.

– Я погляжу? – сунулся за одним Шаламов.

– Бери. Мы уже насмотрелись, – свалил Серков всю кучу в шкаф. – До наших подземелий никому пока дела нет. Это все туристская мура.

– Не там копаешь, Степаныч, – хмыкнул Шаламов. – Тебе б в церковных анналах порыться.

– Работаем и там, Владимир Михайлович, – майор вернулся к столу, спохватившись, махнул команде садиться. – Но кто нас выручил, так выручил! Вот они, бойцы-патриоты! Что бы я без них делал?

Серков в позе ликующего вождя с поднятой рукой продефилировал вдоль совсем потерявшихся ребят.

– Товарищ майор, – отложил Шаламов журнал в сторону, – а нельзя ли без интригующих загадок? Мы с Данилой Павловичем уже и наслушались, и сами наговорились.

– И рад бы попроще, да не могу. – Серков совсем по-простецки уселся на широком подоконнике, свесил ноги и развел в приятном изумлении руки.

– Детей-то пожалей! – Шаламов не узнавал Серкова.

– Ну какие же это дети, Владимир Михайлович? И потом, ты бы побеседовал со старцем Лавром, как мне недавно довелось, посмотрел бы я на тебя! Рядом с нами такое творится!..

– Генералу-то доложил уже? – съязвил Шаламов, не сдержавшись.

– Начальству важен результат; здесь ты прав, Михалыч, – сказанное криминалистом остудило пыл майора, он как будто заглянул в себя и подосадовал. – А мы, я полагаю, только на пороге истины. Так что спешить не будем.