Дарья Кожевникова - Исповедь Цирцеи (СИ)

— Аглая… Прежде, чем обвинять нас, подумайте о том, что мы могли бы раскрыть гораздо больше, если бы те, кто мог нам помочь, не отказались бы этого сделать. Я говорю о вашем брате. Моя версия такова: он был за что-то намеренно искалечен, но предпочел оставить своих обидчиков безнаказанными. Скорее всего, испугался за вас. А это может означать лишь то, что попал он в не очень хорошую, я бы даже сказал — в совсем не хорошую компанию. Учитывая обстоятельства вашей жизни после гибели родителей и его отчаянный характер, он мог связаться с криминалом. Не потому, что имел преступные наклонности, а под давлением воображаемой им необходимости. Потом, быть может, попытался как-то обхитрить своих подельников, а в их обычно среде за такое сразу убивают. Его же просто пытались запугать, и надо сказать, попытка удалась. Из чего я заключил, что врожденная порядочность не позволила вашему брату участвовать в чем-то, что…

— Валентин Петрович! — Аглая, для которой этот разговор становился все более невыносимым, прервала его на полуслове. — Вы хотели поговорить со мной об Аллочке, а вместо этого ворошите прошлое! Да какое прошлое! И я не вижу в этом никакого толку, кроме, быть может, удовольствия, которое вам доставляет сам процесс…

— Аглая… — Михайлов примирительно развел руками. — Поверьте, никакого…

— Тогда оставьте в покое то, что прошло. Исправить все равно уже ничего невозможно. Распутать — тем более, если даже по горячим следам не удалось. А если вы подозреваете, что Ромка причастен к Аллиной гибели, то могу вас заверить, что он уже несколько лет не выбирается из квартиры дальше лестничной площадки.

— А как давно вы знакомы с вашей Аллой? Года три? — внезапно спросил он.

— Ну… где-то так, — растерялась Аглая.

— То есть, познакомились приблизительно в то время, когда с вашим братом случилась трагедия. Незадолго до или вскоре после нее. А познакомил вас, случайно, не он сам?

— Нет, конечно.

— Точно? Пусть мы разговариваем с вами неофициально, но подумайте над ответом, Аглая. Палачей вашего брата, наверное, и в самом деле уже не найти, но помочь воздать за убийство подруги вам, возможно, вполне по силам.

— Как?! — Аглая воззрилась на следователя с вполне искренним недоумением.

— Рассказав мне всю правду, которую вы знаете. Чтобы помочь вам в этом, могу изложить некоторые свои подозрения. Мне кажется, что Алла Георгиевна при жизни тоже была связана с представителями, скажем так, криминальных структур. Как и ваш брат. Вы сами говорили, что круг знакомых у нее был очень широкий, а ее характер, судя по вашим же рассказам, ни в чем не уступал характеру вашего брата…

— И что с того? Может, просто я таких людей к себе притягиваю?

— Которые плохо потом заканчивают?

— При чем здесь это?

— Практически при всем. Вы нервничаете, Аглая.

— А вы бы как вели себя на моем месте? Веселились?

— С таким вот синяком на руке? Думаю, нет.

Аглая шевельнула рукой, привычно пытаясь убрать с глаз долой значительно побледневшее, ставшее разноцветным, но зато сильно расплывшееся пятно. Несмотря на ее богатый опыт в таких делах, на мази и компрессы, быстро избавиться от обширных гематом невозможно. А Цепень, хоть и не прокусил кожу, но сдавил руку зубами на славу.

— Откуда он у вас, Аглая? Я беседовал с вашими коллегами, и они сообщили мне о том, что вы часто приходите на работу с синяками. А иногда хромаете. Или болезненно морщитесь, когда вынуждены поворачиваться. В общем, когда как, но периодичность этих явлений налицо.

— А жизнь вообще штука травматичная. Самый длинный и рваный шрам у меня, например, от того, что я полоснула себя по руке замороженной рыбиной со всеми ее плавниками. На работе, кстати. Надо было срочно разделить целый брикет морских окуней на отдельных рыбин, вот рука и соскользнула.

— Ну, это было всего один раз и при всех. А остальное откуда?

— А дома я и лошадь, я и бык, если вы не в курсе. Ромка мне, конечно, помогает, чем только может, но возможности его, как вам известно, сильно ограничены. Например, для того, чтобы искупать брата, мне приходится буквально затаскивать его в ванну. Опираясь о ее край, даже не замечаешь порой, как синяк образуется. Есть и другие нюансы. То, что для других экстрим, для меня повседневная жизнь. В которой, бывает, и спину переклинит, и коленку ушибешь…

— Да, всякое бывает, — согласился следователь. — Но вернемся именно к этому синяку. Он у вас откуда?

— Ударилась.