Иван Дмитриев - Все стороны злосчастной медали

Так прошли обещанные оставшиеся четыре дня. На пятый день ничего не изменилось. И на шестой. И на седьмой. Тогда я решил, что раз депортировать меня не торопятся, можно позволить себе тоже нарушить правила.

На восьмой день моего заключения в апартаментах, я попробовал выйти на улицу. Я медленно открыл дверь и осмотрелся. Коридор выглядел пустым и представлял собой прямой проход. Справа было окно и дверь (видимо, запасной выход). Слева же за дверьми со стеклом виднелась лестница. Я жил на втором этаже, который целиком был отведен под мою квартиру. Красота. Аккуратно прикрыв дверь, чтобы не было слышно щелчка, я медленно пошел вдоль стены по коридору. Ни в нем, ни на лестнице я никого не встретил. Хорошо меня охраняют.

На улице светило солнце. Недавно прошел дождь, и потому казалось, что оно греет сильнее, чем обычно. Раньше я бы закурил.

Наличности у меня не было.

Пришлось потратить двадцать минут, чтобы найти скупщика ценностей. Шикарные японские часы ушли по цене ширпотреба. Ну ладно.

Дальше всё было просто — я хотел навестить Вэл.

Зайдя в цветочный, я спустил все полученные деньги на огромный букет тюльпанов. Ей понравится.

Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью (я наконец-то мог это сделать!) еще теплый, но уже осенний воздух. Замечательно. Жизнь продолжается. Хочу мороженого.

Из-за угла вывернул черный "Кадиллак" и, быстро набирая скорость, двинулся параллельно мне. Ага.

"Привет, я Карл Фишер, помните меня?"

Душно. Мы уже час идем по этим джунглям. Не совсем вижу, что там справа от нас. Слева внизу — мелкая река без течения. Нас с ней разделяет пара метров склона и высокая трава. А что в ней — черт знает. Я слышу, как там то и дело шныряют мелкие зверьки. Птицы, резко взлетая, всегда выбирают направление к реке.

— Долго еще, Джим?

— Полтора километра.

Не успел "Кадиллак" поравняться со мной, как я представил свои последние секунды — автоматная очередь и привет. Это в лучшем случае. Мне не очень хотелось снова лицезреть дуло, мило отправляющее меня к праотцам, поэтому я закрыл глаза. Не сдавливал веки, но и не подглядывал. Просто закрыл. Ну, вот и всё. Машина остановилась, и я услышал мелодичный, но в то же время грубый грохот мотора. "Одна, две, три…" — я про себя начал считать секунды. Стекло стало опускаться. И…

Ничего не произошло.

— Ты так и будешь стоять с закрытыми глазами, как дурак? — услышал я размеренный красивый бас, — Рот еще открой.

Я разомкнул веки. На заднем сидении корабля на колесах сидел Юстин. Не в тюремной форме, не в одежде служащего. На нем был черный костюм.

— Прокатимся? — спросил он будто бы в сторону.

Такой поворот событий не мог не интересовать. Прости, Вэл, в другой раз. Как Юстин оказался здесь и как вообще нашел меня?

Немного страшно. Зная, что тебя ждет смерть, хотя бы не оставляешь иных вариантов. А тут — что?

Я устроился на кожаном диване рядом с Юстином.

— Выбрось этот веник. Не люблю запах цветов, — произнес он и откинул голову назад.

Этот веник стоил мне японских часов, но спорить я не собирался — букет оказался на тротуаре, я почувствовал себя тем ещё козлом, и мы резко тронулись вперед. Тёмное стекло вернулось в привычное положение, хотя я не видел, чтобы мой коллега дотрагивался до какой-либо ручки. Через минуту он сказал:

— Наверно, у тебя есть вопросы.

А их было и правда немало. Однако я пока молчал, пытаясь прикинуть, что со мной будет дальше и куда следует черный автомобиль.

— Юстин… Разве ты не под стражей?

— Нет, — и он улыбнулся, замечая, что я удивлен.

— Как так?

— Это был, скажем так, — он помедлил, — нуууу, не спектакль, но что-то вроде.

— И две пули в моем теле — реквизит?

— Это не наше.

— А чьё?

— Есть третья сторона. Нужно бы тебе всё рассказать. Будешь? — он протянул мне пачку дорогих сигарет. Я взял одну и прикурил от его зажигалки. Он тоже закурил.

— В общем, я не просто начальник поста, я контролирую производство и сбыт. По сути я всегда являлся поставщиком. Виктор и подобные ему — перекупщики.

Я всегда знал, что есть кто-то "выше", кто всё контролирует, но подозревать скромного таможенника идеи не было. Получается, рассказывая полиции о каналах распространения, я сдавал посредников. Но ведь на Юстина тоже могут выйти. И почему тогда я еще жив?

— Куда мы едем?

— Сам увидишь.

— Я выдал все каналы, связи. Почему я жив? И не на скотобойню ли мы едем? — отшутился я, надеясь, что это не окажется правдой.