Иван Дмитриев - Все стороны злосчастной медали

Я пошел направо вдоль дома из темно-красного кирпича. Через, может быть, тридцать метров, я заметил узкий проход налево (если бы на улице было на что смотреть, я бы его непременно пропустил). Шириной он был метра полтора. Машина бы здесь не проехала. Я насторожился. Подвоха всё ещё можно ожидать. Медленно проходя между стен, от которых несло сыростью, я про себя выругался, что до сих пор не завел личного оружия. Через пару метров проход расширился и привел меня во внутренний двор. На необозначенной парковке (или вообще тротуаре) стояли три автомобиля. Забавно, но было два варианта, который из них мой, но, посчитав Юстина расчетливым человеком, я пошел к тому, что был третьим от проема, из которого я вышел. Это был старый синий "Мерседес". Ключи не подошли, но я попробовал еще раз, и замок поддался. Так, в ящике всё на месте. Нужно проверить багажник. Но сначала я завел машину. Мотор громко заработал.

В багажнике не оказалось обшивки вообще (расчетливый Юстин, ага), зато пистолет и патроны были на месте. Крышка багажника упала мне на спину и больно ударила. Чтоб её!

Я сел и начал рассматривать содержимое ящика. Бумажная карта, наличные, паспорт, билет на самолет, десерт в вакуумной упаковке (вот так забота). Нужно было проделать путь в 297 километров, прежде чем подняться в воздух. Я вздохнул и начал выворачивать руль.

Хорошо, что "Мерседес" не был обделен радиоприемником, так что первый час скучать не пришлось. Когда местные частоты наскучили, я выкрутил уровень громкости на ноль и заметил пару капель на лобовом стекле. Через минуту ударил дождь такой силы, что мне пришлось свернуть на обочину — щетки стеклоочистителя просто не справлялись. Бонусом стал тонкий водопад, пробивший путь в правом углу крыши. Я поскорее достал все бумаги из перчаточного ящика и переложил их на колени. А больше и некуда.

Дождь бил по кузову с огромной силой, и иногда казалось, что вместо капель с неба летит щебень. Я рискнул приоткрыть окно и хотел закурить, но вспомнил, что вроде как бросил. Да и нечего было.

Через три минуты дождь сбавил темп так же резко, как и набрал до этого. Еще через десять прекратила напоминать о себе даже мелкая морось. Я вышел из машины размять ноги и обнаружил, что перестали гореть фары. Спасибо, Юстин, за машину. Хотя на помощь пришел старый метод. Я сжал ладонь в кулак и тремя ударами заставил правую фару гореть. С левой так не получилось.

Я сел за руль и хотел было вывернуть на дорогу, как проезжавшая мимо машина свернула в мою сторону, преградив всякое перемещение. Интересные дела.

Герои книги рано или поздно должны умирать. Ну, конечно, если это не детская сказка. Если бы я писал историю о себе, то всё закончилось бы на второй странице. Реальная жизнь преподносит куда больше поворотов сюжета, чем воображение.

Едва машина остановилась передо мной, я быстро перенес правую руку на пистолет и резким движением сдернул его по направлению к себе. Зарядил. Жду. Из преградившей дорогу машины вышел человек. Я положил пистолет на правую ногу и немного подвинулся к окну, грубым тоном спросив:

— Какие-то проблемы?

Незнакомец немного выставил ладони перед собой, показывая, что безоружен. В правой руке было что-то вроде конверта или нескольких бумаг. Кивнув головой, я показал, что позволяю подойти, что этот человек и сделал.

— Мистéр Радич приносить извиненья за плохой состояние машины, — на ломаном английском произнес незнакомец, подавая конверт, — Отшкодованье.

Я не очень-то понял, что такое отшкодованье, но сообразил, что конверт содержит компенсацию от Юстина.

— Компенсасьон? — передразнил я курьера, пытаясь изобразить французский. Хотя это слово наверняка не так произносилось.

— Да, — уверенно ответил полиглот.

Я забрал конверт и жестом велел незнакомцу скрыться. Эх, а я был готов в него обойму высадить, если что. В конверте оказалась тысяча долларов мелкими купюрами. Я достал телефон и набрал Юстина. В ответ услышал дикий шум и наугад сказал:

— Обязательно быть поляком, чтобы наняться курьером, мистéр Радич?

— Иначе не передать было, не ной, — ответил он металлическим голосом.

Я отложил телефон и начал разгонять доживающий свои года "Мерседес" по идеально ровной дороге.

С какого-то момента жизни я начал признаваться в себе в страхах. Не бояться бояться что ли. Зная свои страхи, можно потихоньку натаскивать себя на безразличие к ним. Боюсь ли я смерти? Вот, наверно, главный вопрос сейчас. Боюсь ли? Ответа не было.