Михаил Левандовский - 13 Сектор. Следствие против знатоков

Наблюдая за пестрыми ветровками китайских туристов у входа в Кронборг, я попросил бледного официанта принести мне только чай и пароль к Wi-Fi. Обитатели моря меня не интересовали. Аллергия на рыбу, увы.

«Ничего, — подумал я тогда, — поработаю, пока коллеги едят».

Не то чтоб очень надо — у меня прекрасные директора департаментов, и за четыре дня моего отсутствия телега не остановится, но лишний раз показать, что я контролирую ситуацию, даже находясь за границей, — дело полезное. Пусть руководство порадуется. Лучше принять решение в четверг на датском берегу Эресунна, чем в понедельник с утра перед планеркой.

Вход в сеть, внутренний пароль. На экране возникла надпись: «Ваш аккаунт заблокирован. Обратитесь в службу поддержки». Я сразу понял, что начались неприятности.

Проворочался всю ночь, не попробовал напитки из дьюти-фри, вскочил в шесть — за завтраком ни почитать, ни расслабиться. С Копенгагеном мне пришлось попрощаться. В половину девятого я вбежал в роскошный офис нашей компании. Вообще-то сотрудники попадают сюда с заднего крыльца, но мой кабинет находится в клиентской части, удобней входить через главный вход. Приложил пропуск. Турникет не сработал.

— Дядя Паша, — обратился я к охраннику, который с виду был таким же невыспавшимся, как и я, — что происходит?

— Вы, Ляксандр Михалыч, уж извините, но пустить вас не имею права.

— Почему?

Дядя Паша — человек пожилой, старой закалки, врать не умел, поэтому отвел взгляд. Было понятно, что заварушка ему не нужна. Он считал меня своим приятелем. Иногда я подкидывал ему книжки, а дядя Паша был до них большой охотник. (АС: не нравится вообще.) Особенно нравились ему детективы.

— Почему? — повторил я вопрос.

— Приказ Владимира Николаевича.

Владимир Николаевич Стукалин — человек специфический, мелкий бог нашей службы безопасности. Его фамилия говорила сама за себя, но особых столкновений у меня с ним раньше не было. Я просто старался обходить его по большой дуге. Во избежание.

Ежемесячно в списке людей, приходивших наниматься ко мне на работу, против одной-двух фамилий появлялась пометка «Нежелателен», и, если человек оказывался очень нужен, я задавал вопрос: почему? Мне показывали списки дальних родственников, которые не там и не с теми общались. «И что?» — спрашивал я. А Стукалин отвечал: «Есть же возможность…»

Объяснить, что потенциальная вероятность и факт — разные вещи, мне не удавалось.

Сейчас я лихорадочно думал: как быть?

— Дядя Паша, — сказал я охраннику, — я составлю акт о том, что вы отказываетесь допустить меня на рабочее место, завизирую заявление, пойду на почту и отправлю заказным письмом.

— Я ничего не могу сделать, у меня приказ. Мы люди подневольные, — тяжело вздохнул он.

— Вызывайте руководство.

— Руководства нет.

— Тогда я иду на почту?

— Сейчас посмотрю, что я могу сделать, — серьезно произнес дядя Паша, снял трубку и набрал номер.

— Владимир Николаевич, у нас осложнения. Когда вы будете?

Не знаю, что ответил Стукалин, но через две минуты он спускался сверху, похожий на разудалого красного колобка.

— Александр Михалыч, я не могу тебя пропустить, — развел он руками, — сам понимаешь.

— Я ничего не понимаю, но готов немедленно составить акт о том, что вы не допускаете меня на рабочее место.

— Черт с тобой, проходи в кабинет по моему пропуску.

Стукалин приложил пропуск к турникету для гостей. Я пошел на свое рабочее место. Там хозяйничала Людмила, которая по наследству переходила от одного директора к другому в качестве заместителя.

— Александр Михайлович, здравствуйте! Вы здесь? Сейчас восемь пятьдесят шесть. Удивительно, не в ваших это привычках, — фальшиво улыбнулась она и что-то спрятала за спину.

— Что там?

— Я не могу вам показать, пустяки это. Даже не так — пустячки.

Я присмотрелся. Из-за ее спины предательски торчала белая бумага с надписью «Акт».

Так, вся эта схема стала мне сразу ясна и понятна: после того как меня не допустили бы на рабочее место или я появился бы через час-другой борьбы с охранником, компания составила бы акт о моем опоздании — первое основание для выговора, а два выговора, как мы знаем по Трудовому кодексу, — увольнение. Кто-то взялся за меня всерьез. Зачем? С руководителями первого уровня так не поступают. Ну, если уж совсем не срабатываешься с новой командой — вызовут, предложат чаю, будут извиняться, пряча глаза. Потом начнут договариваться. А тут…