Михаил Левандовский - 13 Сектор. Следствие против знатоков

Дания — дизайнерская Мекка, а Копенгаген — то место в Европе, где самое высокое количество дизайнеров на квадратный метр. Стоит купить себе сувенир — какую-нибудь интересную сову. Было время — я участвовал в телевизионной передаче «Что? Где? Когда?». И сейчас играю, но в другой версии — спортивной. Любой человек, который не в теме, попросит объяснить разницу. В телевизионном «Что? Где? Когда?» шесть знатоков отвечают на двенадцать вопросов, а в спортивном — сто команд по шесть игроков — на шестьдесят. Кто по итогам получил в таблицу больше плюсиков, тот и молодец, может идти за медалью или кубком, это уж на что организаторы расщедрятся.

Коллекция таких наград находится на стене моего кабинета. Обычно там вешают дипломы MBA. Я пробовал получить его. Недолго. Ввязался в спор с преподавателем, жестко поругался с ним и вышел. Очень непросто снова садиться за парту, когда тебе тридцать пять лет. Впрочем, к настоящему моменту я и кандидат наук, и бывший доцент, и дипломы у меня научные, написанные в молодых годах, совсем неплохие остались. Ну и гонор, надо признаться, соответствующий.

Что можно покрутить из «что-где-когдашнего» про Копенгаген? Вообще-то вопросы у нас публикуются и заносятся в базу. Из тридцати девяти — тридцать шесть обыгрывают известную шутку о том, что это не Копенгаген, а два — про озеро Копенгаген в произведениях Булычева. Вот, нашел подходящий вопрос: «На копенгагенской Ратуше в начале тридцатых годов из часов выезжали две фигурки. Одна из них — человека с зонтом — обозначала плохую погоду. А какая фигурка появлялась в случае предсказанной хорошей погоды?» Подумаем… Выезжало что-то открытое. Неужели велосипедист? Действительно, неоднозначный персонаж в городе — только успевай уворачиваться. После стажировки в Амстердаме я зарубил себе это на носу.

Ладно, в Копенгагене возьму велосипед и проедусь, хотя лучше бы катер — Северная Венеция все-таки, как и Брюгге, Амстердам, Петербург. И мне они нравятся больше той, которая на юге. Летом в них особенно хорошо, пусть и в самом его конце. Я люблю лето, люблю тепло, потому что холод вызывает у меня хандру. Так и записываем: «Напрокат: велосипед — одна штука, велосипед водный — тоже одна».

Рюкзак собран, пора в аэропорт. Совсем забыл! Надо же застраховать свою машину, почти совсем новую. Годик всего. Как говорят наши маркетологи, она потеряла в цене процентов сорок. Я полагаю — тридцать.

Когда приезжаешь в авторизованный автосервис на новой машине, тебе улыбаются специально подобранные красивые девушки, предлагают плановое обслуживание, дополнительное, бесплатную мойку и горячий чай с сахаром в пакетиках с фирменным логотипом. При возврате машины вручают коробку недорогих конфет. И ты даже не замечаешь, что с тебя содрали раза в полтора больше, чем это стоит в нормальном месте. Да и бог с ними.

Тебя радует терпкий и свежий запах кожи, новые кармашки в самых неожиданных местах, предназначенные для нужных в дороге мелочей, изгибы дороги — проходишь их, не снижая скорости, ямы не объезжаешь, пока подвеска еще не устала. Сидя за рулем новой машины, испытываешь триумфальное чувство молодости и оптимизма. Кайф от новой машины заканчивается довольно скоро, но забыть его невозможно. И, в отличие от всего «первого», — секса, опьянения, поездки в другую страну и так далее — его можно повторить.

Машина у меня не самой популярной марки — джип. Не городской паркетник, который легко залезает на любой бордюр, и не «Паджеро» — символ бандитов предыдущего десятилетия, а самый настоящий американский джип. Честно говоря, он был выбран мной не из соображений престижности. Ведь в России американские машины не очень-то котируются. Да и собирают японцы гораздо лучше. И цена ни при чем, корейские дешевле. Мой предыдущий автомобиль был корейцем, он и сейчас у меня, верно ждет предателя-хозяина в углу гаража.

С детства мне врезалась в память военная фотография деда: он молодым майором стоит у открытого Willys MB — или, по-нашему, «Виллиса». Тринадцать тысяч произведенных в сороковые «Виллисов» толком не подходили ни для разведки, ни в качестве машин сопровождения. А вот командиры дивизий, полков и батальонов пересели на них очень скоро. Так «Виллис» стал частью образа офицера-победителя.

Джипы всегда вызывали у меня теплые чувства. А газик, на котором дедушка передвигался в пятидесятые годы, называли в просторечии ХБВ — сокращение от «хочу быть «виллисом»». Да, сначала их просто копировали с «виллисов», после чего быстро поняли, что на наших дорогах они переворачиваются. Стали разбираться, почему — выяснилось, что «Виллисы» специально делали узкими, чтобы они влезали в американские транспортные самолеты. Колесную базу расширили — и пошла, пошла машина через горы, через расстоянья.