Юрий Рогоза - One

Молли выглядела на удивление задумчивой.

– Док, я хотела спросить. Вы были рядом с ним в момент смерти?

Том молча кивнул.

– Если это не секрет, что он говорил перед тем, как… Ну, вы понимаете.

Доктор пожал плечами.

– Да самые разные вещи. В основном, ругался. Разговаривал с кем-то, впадая в пограничное состояние. Если коротко, то моем отчете будет значиться «бессистемный фрагментарный бред».

– То есть, ничего связного? – Молли прищурила глаза – Ничего, что вас…ну… заинтриговало, скажем?

– Не хочу вас расстраивать – Томас перевел взгляд на меня – Особенно вас, Линда, вы же родственники. Но мне приходилось слышать намного более интригующие предсмертные фантазии. Если тексты вашего дяди чем-то выделялись, так это количеством ругательных слов. Извините…

Молли не хотела сдаваться.

– Вы можете вспомнить хоть одну связную фразу?

Доктор Брендон посмотрел на меня.

– Вы не возражаете?

– Нет. Я уже говорила, Молли самый близкий мне человек. Кроме того, мне самой тоже интересно.

Доктор Брендон, похоже, не страдал комплексами.

– Как скажете – он аккуратно вытер усы салфеткой, вздохнул и прохрипел: – «Скажи этой тупой шлюхе, чтобы не просрала то, что я ей оставил, слышишь?!.. Так и скажи! Я оставляю ей то, что может спасти ее! Сделать всемогущей!.. Ты понял?!.. Дай мне воды, ублюдок, мать твою». Это дословно. Вот молился он еще более чудовищным образом…

– Молился?

Это мы произнесли хором. И с одинаковой интонацией. От дяди Джо до веры в Бога было как до Манитобы на байдарке.

– Да – кивнул Том – Я сейчас вспомнил. Дважды, теряя сознание, он пробормотал: «эээ… Мери, дорогуша, скажи своему Иисусу, что мне очень больно». Не буду врать, это самое странное обращение к Богородице, которое мне доводилось слышать…

– Ладно, это уже могло быть в бреду. А вот его предыдущие тексты… – Молли задумалась, знакомо наморщив лоб – В них точно звучит послание!

Она произнесла это с упрямой уверенностью. Я думала, что терпению доктора придет конец. Но я ошибалась.

– Возможно, вы правы, кстати говоря – он бросил короткий взгляд на часы – Сестра Стоун дежурила около больного всю ночь. И очень жалела, что не дождалась вас утром. А эта женщина, поверьте мне на слово, не склонна к фантазиям. По сравнению с ней я слезливый романтик. Как и 90 % всех наших врачей.

Иронии в его голосе не было.

– Я, собственно, именно это и хотел вам сообщить прежде всего. Миссис Стоун даже сняла слова Джеймса Бэрроуза на камеру смартфона.

– Я тебе говорила… – сердито шепнула Молли.

– А что мы потеряли? – я пожала плечами – Встретимся с этой миссис Стоун, попросим показать запись… Она же не будет против, как ты думаешь, Томас?

– Наоборот. Она даже просила передать вам ее номер. Что тоже, честно говоря, не в ее стиле.

Он вынул из кармана халата карточку и протянул ее мне.

– Только не звоните ей прямо сейчас, окей? Ночное дежурство – изматывающая вещь. Тем более такое, как было у нее прошлой ночью…

Из больницы я вышла в странном состоянии. Подернутое синевой лицо дяди Джозефа, впервые показавшегося мне похожим на папу. Его странные предсмертные слова…

Все это смешалось во мне в густой мутный коктейль.

Молли, которая бодро шагала рядом, напоминала олимпийца перед финальным забегом.

До машины мы дошли молча. Но, усевшись за руль и клацнув дверцей, подружка тут же повернулась ко мне.

– Ну, давай, звони скорее.

– Кому? – не поняла я.

– Ты что, прикалываешься? – Молли смотрела на меня с искренним недоумением – Этой… сестре Стоун, или как ее там! Давай!

Я помолчала несколько секунд, прежде, чем ответить.

– Слушай, Молли, я всегда тебя слушалась. Всю жизнь. Так же? – она смотрела на меня, не отрывая взгляда – Послушайся меня хотя бы один раз в жизни. Сделай так, как я попрошу, ладно? Давай забудем обо всем этом. Ну, о дяде Джо, об этих его дурацких словах… Как будто всего этого вообще не было!

И, после паузы, неожиданно для самой себя, медленно и внятно произнесла:

– У меня тяжело на сердце, Молли.

– Это нормально… Я читала, что смерть родственников вызывает у людей депрессию. Это как-то связано с подсознанием и генетикой… Ладно, я сама позвоню, Где карточка?

Не дожидаясь ответа, она открыла мой клатч. И уже через несколько секунд, прижав к уху айфон, подняла палец.

– Тшш… Гудки пошли.

На меня вдруг обрушилась детская смесь грусти и тревоги. На меня, 34-летнюю, разведенную, порочную и беспощадно взрослую. Сидящую в алом «Ягуаре» на парковке нью-йоркской больницы.