Николай Зорин - Реквием Сальери

Полина попыталась представить Ингу, лежащую на полу в гостиничном номере, но перед глазами возникла другая картина. Инга сидит в кресле самолета, слушает музыку – в ушах у нее наушники плеера. По мучительно сдвинутым бровям, по отчаянному излому губ чувствуется, что эта музыка причиняет ей боль. Полина напрягает слух, стараясь расслышать мелодию, но в этот момент раздается страшный грохот. Картинка меркнет, а грохот не прекращается. Он заглушает все звуки, он просто сводит с ума, он длится и длится. И только когда, наконец, смолкает, Полина слышит, как в дверь звонят, настойчиво, взволнованно, кажется, уже отчаявшись дозвониться.

– Что случилось? Почему ты так долго не открывала? – накинулся на нее Виктор, и что-то мягкое и довольно тяжелое плюхнулось ей под ноги. Полина почувствовала, что он внимательно смотрит ей в лицо, и невольно улыбнулась. – Ты меня напугала! Я звонил, звонил. Сначала в домофон, потом, когда меня впустили в подъезд твои соседи, – в дверь. Выглядишь просто ужасно!

– Ужасно? – снова улыбнулась Полина, но уже через силу. – Вот спасибо! – Она постаралась придать своему голосу легкомысленную насмешливость с оттенком обиды. – Что это у тебя? – Полина тронула ногой тот мягкий непонятный предмет, который Виктор плюхнул ей под ноги.

– Сумка. Через три часа у меня самолет. Лечу в Нальчик.

– В Нальчик? – Неприятное чувство кольнуло ее. – Зачем?

– Пойдем. – Виктор задвинул сумку в угол, чтобы не мешалась на дороге, обнял Полину за плечи и повел в комнату, будто это не он, а она пришла к нему в гости. – Садись. – Виктор усадил ее в кресло. Эта его покровительственная забота раздражала, и почему-то, совершенно непоследовательно, она опять разозлилась на Мартиросяна. – Кофе хочешь? – все тем же неприятным заботливым тоном спросил Виктор.

– Не хочу, – сердито отказалась Полина. – Так зачем ты летишь в Нальчик?

– Тогда я себе сварю, – решил Виктор и по-хозяйски отправился на кухню. Полина пошла следом за ним.

– И что там с Нальчиком? – снова спросила она, когда он закончил возиться с кофеваркой.

– Я обзвонил все гостиницы, – с раздражающей нелогичностью стал рассказывать Виктор. – Ни в одной из них Инга Мартиросян не зарегистрирована. Тогда я обратился к Олегу, попросил выяснить, каким рейсом и когда она прилетела. Оказалось, что ни вчера, ни позавчера, ни сегодня девушка с этим именем к нам не прилетала. Скорее всего, в нашем городе ее нет. Такие вот неутешительные новости, – заключил Виктор и поднялся, чтобы налить себе кофе.

– А при чем здесь Нальчик? – не поняла Полина.

– При том, что там все, собственно, и началось, судя по тому, что ты мне рассказала и что я смог выяснить сам.

– Я ничего тебе о Нальчике не рассказывала!

– Ну да, – согласился Виктор и отхлебнул из чашки, – зато рассказывала о горнолыжном курорте Синие Горы, – неторопливо проговорил он и сделал еще глоток. – А это, как оказалось, единственный горнолыжный курорт, действующий круглый год, и находится он в ста двадцати километрах от Нальчика.

– И откуда ты все это узнал?

– Из Интернета, откуда же еще?

– Странно, я тоже пыталась узнать в Интернете про эти Синие Горы, но у меня выходила всякая ерунда.

– Это потому что ты неправильно задавала вопрос. А я уже предполагал, что этот курорт должен находиться где-то недалеко от Нальчика. Видишь ли, оба перевода были сделаны из филиала банка, что находился в аэропорту. Значит, незадолго до полета. Иначе и быть не могло. Ну, представь, какой дурак просто так потащится в аэропорт, чтобы перевести деньги, когда в городе полно банков. Я попросил Олега узнать, куда пятнадцатого августа, когда был сделан первый перевод, летел Мартиросян, и семнадцатого сентября, когда деньги перевели второй раз, – Соловьев. Оказалось, в Нальчик. То есть ездили они в Синие Горы. Причем пятнадцатого августа Альберт Мартиросян вылетел вместе с Ингой.

– Ну, да, все сходится. Это было месяц назад. Так Инга и говорила. В Синих Горах Альберт покончил с собой. Или инсценировал суицид, к чему я все больше и больше склоняюсь. Но зачем ему, уже под видом Соловьева, было возвращаться туда через месяц?

– А у тебя уже и сомнений нет, что Мартиросян и Соловьев – один и тот же человек? – рассмеялся Виктор.

– Ну, почему нет? Просто так хоть что-то выстраивается.

– Соловьев пробыл в Нальчике совсем недолго. Прилетел туда поздним вечером, в двадцать тридцать, а назад, в Светлый, вылетел утром следующего дня, в девять пятнадцать. Скорее всего, ему нужно было что-то забрать. Какую-нибудь важную вещь или улику против себя, которую он оставил в гостинице в Синих Горах. Вот я и хочу все выяснить, а для этого мне просто необходимо оказаться там.