Полина Дашкова - Чувство реальности

– Да, – кивнул Арсеньев, – мы уже успели с ним познакомиться, – он покосился на Машу. Она застыла, подавшись вперед, вцепившись в подлокотники, не моргая, глядела в погасший экран. Лицо ее в это мгновение показалось Арсеньеву каким-то замороженным, ледяным, даже губы стали белыми.

– Маша, с вами все в порядке? – он осторожно тронул ее пальцы.

– Да, – она крепко зажмурилась, с трудом оторвала руки от подлокотников, провела ладонями по лицу, посмотрела на доктора, собираясь спросить о чем-то, но в этот момент в дверь постучали и заглянула пожилая полная женщина в халате, шапочке и марлевой маске.

– Галине Дмитриевне пора завтракать, а ей еще не давали лекарства, – надменно сообщила она, не обращая внимания на посетителей.

– Найдите Наташу, – хмуро приказал доктор.

– Искала. Ее нигде нет.

– Хорошо, я сейчас подойду.

Женщина, наконец, взглянула на Арсеньева, потом на Машу и вдруг громко, строго произнесла:

– Григорьева? Та-ак, а ты здесь что делаешь?

Христофор не успел проголодаться, он отворачивался от паштета и упрямо рвался назад, во внутренний дворик. Пришлось вернуться и опять сесть напротив Макмерфи.

– Долго молчишь, – язвительно заметил тот.

– Думаю, как сформулировать яснее и короче, чтобы не утомить тебя, Билли, – улыбнулся Григорьев, – все так сложно, так запутанно, я не всегда понимаю, где кончаются факты и начинаются мои домыслы. Видишь ли, мне кажется, что физик Терентьев вероятней всего обратился со своими предложениями к кому-то из знакомых американцев, ведь не мог же он броситься к первому встречному? А потом его арестовали.

– Ты хочешь сказать, что он был знаком с Ловудом или Бриттеном? Ты думаешь, кто-то из них подрабатывает в ФСБ?

– Уж во всяком случае не Томас, – покачал головой Григорьев, – и вообще, это ты сказал. А я просто размышляю вслух. Но дело даже не в этом. Ты все никак не даешь мне перейти к главному, постоянно перебиваешь.

– Ну, валяй, переходи, – ухмыльнулся Макмерфи.

– Хорошо, попробую. У моего противного информатора есть привычка торговать с довесками, как когда-то в советских гастрономах. Я пришел к нему за сведениями о Хавченко, поскольку мне казалось, что это уголовное животное представляет наибольшую опасность для Машки, и я почти не сомневался, что убийство Тома и Виктории – его работа. Так вот, о Хавченко мой торговец ничего не знал, за то подсунул мне гору всякого информационного барахла. Мне пришлось выложить триста долларов, я сначала очень огорчился, но порывшись в барахле, я нашел настоящее сокровище. Видишь ли, мой старичок общается с несколькими сомнительными фирмочками на Брайтоне. И вот совсем недавно в одну из них пришел конфиденциальный заказ от американского дипломата, работающего в Москве, в посольстве. Не хочу утомлять тебя деталями, речь идет о заказном убийстве. Имен мой торговец не знает, однако ему известно, что заказан был американец, который тоже живет в Москве.

– Почему так сложно? Почему через Брайтон? – рявкнул Макмерфи и принялся крутить зажигалку Григорьева.

– О Господи, Билли, – вздохнул Андрей Евгеньевич, – потому что дипломату, сотруднику посольства, довольно сложно бродить по Москве в поисках фирмы, предоставляющей подобные услуги. А так ему ничего не надо делать. Ему просто высылается телефонный номер, по которому он должен позвонить и назначить встречу. Русские вовсю пользуются такими посредническими услугами, через океан проще сохранить анонимность и концы найти значительно трудней.

Макмерфи несколько раз щелкнул зажигалкой, пламя вспыхнуло так сильно, что он чуть не опалил себе лицо.

– Ты считаешь, Тома заказал Ловуд?

По тому, как он это произнес, Григорьев понял, что сам он почти уверен в этом.

– Знаешь, Билли, мне было бы значительно спокойней, если бы я ошибался, ибо если я прав, моя Машка сейчас в Москве общается с убийцей.

Макмерфи оставил в покое зажигалку, взял сухой крекер из коробки, принялся ломать и крошить его прямо на стол.

– Ладно. Допустим, ты прав. Ловуд работает на русских и заказал Тома. Но почему он не мог обратиться за помощью к русским? Зачем так рисковать?

– Вероятно, он чувствует, что они им не особенно дорожат, и не мог надеяться на их помощь, – покачал головой Григорьев, – к тому же он сильно нервничал, хотел устроить все быстро и тихо, пока информация от Бриттена не ушла сюда. Впрочем, я не исключаю и более тонкие варианты. Мой информатор мог намеренно подкинуть мне это, чтобы я передал тебе. Ты помнишь историю с несчастным Слонимски, которого подставили? Слонимски был не совсем чист, но после него подставляли других, и сколько раз мы ловились на эту удочку? Мне не нравится история с Ловудом. И тебе она не нравится, верно?