Татьяна Шуклина - Антакарана. Дитя Сердца

Первым делом я направляюсь в свою ячейку. Она представляет собой огромный зал со всем необходимым – кроватью, душем, комнатой для отдыха и рабочим кабинетом. Все выполнено в современном стиле и оснащено невероятно удобной мебелью и техникой. Тем не менее, я не люблю это место. Оно напоминает мне о том, что я нахожусь в плену у Корпорации. Поэтому предпочитаю работать в своем Бунгало, а здесь провожу времени ровно столько, сколько необходимо.

Вот и сейчас я облачаюсь в «рабочий» костюм – белоснежный комбинезон с характерной вышивкой и удобные кроссовки. Затем подхожу к зеркалу. На меня смотрит все та же молодая девушка. Лишь темные круги под глазами и красные воспаленные от слез веки напоминают о бессонной ночи. Твердым голосом произношу фразу из своих кошмаров:

– Меня зовут Ларина Виктория. Игровое имя – Лавина. Мне 50 лет. И я опять играю в эту чертовую игру!

***

В белых коридорах мне встречаются сотрудники. Они приветливо здороваются и пробегают дальше как можно быстрее, тщательно избегая при этом контакта глазами. Каждому хорошо известно, что происходит на минус четвертом уровне, за плотно запертой дверью. И то, что на этот раз в игре участвует Энджел, мой сын. Многие здесь знают его с детства. С малых лет он был моим постоянным спутником в этих стенах. Его внимание к людям, умение тонко улавливать настроения других, искрометное чувство юмора сразу располагали к себе. И вот сейчас, все эти люди в той или иной степени сочувствуют мне и переживают за Энджела. Неудивительно, что они самым тщательным образом пытаются избежать контакта со мной. Я не виню их за это. Но впервые за последние двадцать лет вновь всей душой презираю и Сердце Антакараны, и его безропотных рабов.

Спустившись на минус четвертый уровень, иду по длинному коридору. Подсветка включается автоматически и тут же гаснет, как только становится ненужной – здесь внизу люди тщательно экономят ресурсы. Я была вынуждена проходить этот коридор тысячи раз, ежедневно направляясь в самый центр того, ради чего все это создано. К реликвии ведут два пути: либо через Галерею, либо через западный выход. Находится Сердце на минус пятом этаже, и доступ туда имеют только избранные. Я никогда не хожу через Галерею, потому что до сих пор не могу вспоминать без содрогания о вывешенных там фотографиях смертельно больных пациентов.

В этот раз я останавливаюсь перед массивной дверью, ведущей к Наблюдательному пункту. Юджин уже на месте и выглядит намного лучше, чем вчера.

– Отлично выглядишь. Хорошо спал? – приветствую я его.

– Не жалуюсь. В отличии от тебя. Ты вообще сегодня ложилась?!

– На пару часов, – отмахиваюсь я от него, как от назойливой мухи, и жадно впиваюсь глазами в экран, на котором все еще бездвижно спит Энджел.

– Так нельзя, Лавина. Сон – это основное условие!

– Не твое дело! – огрызаюсь я, но тут же беру себя в руки. – Извини. Первый день непростой, сам знаешь.

Главный Наблюдатель всегда вызывал во мне определенную неприязнь, даже раздражение. Удивительно, учитывая тот факт, что в целом он неплохой человек, да и Энджел любит его, как родного дядю. Возможно, я так и не смогла простить ему того финального испытания на искушение отравить Сердце.

***

Все оборудование прошло проверку, наблюдатели заняли места, Главный отдал команду «подъем». Игроки просыпаются, и каждый по-своему сражается с симптомами «отравления» координаторами. Энджел бодро выпрыгивает из кровати и традиционно посылает мне воздушный поцелуй. Автоматически показываю ему в ответ средний палец под столом и невольно улыбаюсь. Этот чертенок знает, что я все еще злюсь и с ума схожу от беспокойства.

Спустя некоторое время, все собираются в холле за общим столом, завтракают и делятся впечатлениями об утреннем пробуждении. Брида пребывает в прекрасном расположении духа. В дружеском порыве обнимает первого попавшегося под руку. Им оказывается Робин, который вскакивает с места, как ужаленный. Игроки недоуменно поворачивают к нему головы.

– Я… простите.

Он заливается краской и пытается подобрать слова.

– Робин просто хочет сказать, что ты слишком большой микроб. Но если непременно хочешь обниматься, то я тут как тут, – добродушно приходит на выручку к смущенному мужчине Энджел и притягивает за плечи обескураженную реакцией Робина Бриду.

– Извините, это моя проблема. Аномальная дальнозоркость. Первое, что я вижу в людях, это поры. Они меня пугают, – вдруг признается Робин, повесив голову.