Элла Залужная - Вместо неё

Как только тяжёлая металлическая дверь закрылась, Ирку охватила паника. Горло сжал спазм. В живот будто кто-то засунул руку, безжалостно накручивая на длинные худые пальцы её внутренности. Сердце билось о рёбра, словно птица в клетке… Вдруг она вдруг резко дернулась обратно, потянув за ручку дверь.

– Ты куда?! – Мужчина замер в недоумении.

Ира выскочила на улицу. Вокруг – сплошная темень. Лишь тусклый свет редких фонарей освещал дорогу до проспекта, виляющую между бетонных коробок серых домов. Холодно. Она поёжилась. Ветер продувал насквозь. Шелестел в кронах деревьев. Всё вокруг – не знакомое, чужое. И плотные тёмно-зелёные листочки на деревьях (названия которых ей было не припомнить), и пустынная шуршащая ветром тишина дворов, и шум машин, гоняющих ночью по проспекту, как по магистрали…

– Что происходит? – Мужчина вышел на улицу вслед за ней и взял её за руку. Его тонкие дрожащие пальцы коснулись её влажной ладони. Ира посмотрела в его глаза – неопределённого цвета. Сердце сжалось до боли.

– Ничего, – ответила Ира осипшим голосом. – Не обращай внимания. Пошли.

***

Маргарита перешагнула порог квартиры. Стараясь не пачкать руки, скинула на зелёный резиновый коврик грязные ботинки. Прошлёпала босиком по прохладному паркету в свою комнату. Ноги ныли от неудобной обуви.

«По-моему я их стёрла…» – подумала Рита и плюхнулась в одежде на кровать.

– Привет, Риточка! Почему тебя всё время задерживают?! – Мама ворвалась в её комнату как тайфун, вытирая руки полотенцем.

– Сколько можно?! Это не порядок! – крикнул из коридора папа ей вдогонку. – Тебе перевели зарплату? – уточнил он, подойдя к дверям в её комнату.

В ответ на это Маргарита молча закрыла лицо руками.

– Рита, ты слышишь, что тебе говорит отец? – спросила мама.

– Да, слышу, – простонала Маргарита. – Нет, не перевели. Только аванс.

– Я тебе разрешаю сдать его мне на хранение! – Папа подошёл к Рите, пошлёпывая себя по животу подтяжками для брюк.

«Он, наверное, единственный, кто ещё носит подтяжки!» – подумала Рита и приоткрыла один глаз. Мама стояла рядом с ним в сиреневом халате. Тёмно-русые волосы – уложены завиток к завитку. Накрашенные реснички, румяна, помада…

– Я его уже потратила, – ответила Рита, отвернувшись к стене, на которой висела полка с книгами – та самая, ещё со школьных и студенческих времён. На которой до сих пор пылились старые учебники.

– На что?! – Её отец побагровел.

– Пап, мне еле хватает на дорогу и одежду! – Рита не удержалась и посмотрела на него. Папа напоминал Маргарите пожарника из старого мультфильма. Высокий, округлый, с большими пышными усами, нещадно выбеленными сединой.

– Я свой заработок каждый месяц, пока не женился, приносил отцу! А получал я тоже, прям скажем, не особо! – Папа кашлянул на слове «не особо».

«Какой он всё-таки смешной и добрый!» – подумала, глядя на него Рита. Даже, когда он читал ей нравоучения, она не могла на него сердиться.

– А ты меньше трать! – выпалила мама, и Рита почувствовала укол совести. Но ей очень хотелось начать новую жизнь. Для начала – скроить её макет из кофточек и нового пальто.

– Ладно, оставь её! Девочка права, ей нужно красиво одеваться, чтобы выйти замуж! – папа пошёл на попятную, скрывшись в дверном проёме.

– Что ты говоришь?! Она должна нас уважать! – Мама ушла за ним на кухню.

Рита расстегнула рубашку, стянула брюки и презрительно швырнула одежду на пол. Ей было дурно от сигарет. В голове шумело, как в стиральной машине. Давило на глаза. Тошнота подбиралась к горлу горьким привкусом табачного дыма, дешевых сосисок и растворимого пюре.

«Мне курить противопоказано, – подумала Маргарита, опускаясь на мягкую не застеленную с утра постель. – Пойду в душ! Только вот присяду на секунду…»

***

Холодная лента перетянула грудь. Ира выдохнула.

– Девяносто восемь, – озвучил мужчина. – Округляем… Сто. – Лента скользнула ниже, оцарапав кожу шершавым краем. Ира втянула живот. – Шестьдесят девять, – произнёс он с сомнением, обмерив её талию. – Тоже округлим. В обратную сторону. Шестьдесят. – Он туго стянул её бёдра, провёл пальцами от пупка вниз. Остановился на линии белых трусиков и нахмурился. – Девяносто восемь. – Не переставая хмуриться, он начал накручивать портняжную ленту на указательный палец. – Тоже округлим. Пусть будет девяносто. – Видишь, ты у меня модель. – Его крупный синеватый рот расплылся в улыбке. – Стой, как стоишь. – Мужчина присел перед ней на корточки, расстегнув ворот рубашки, и достал из кармана брюк мобильник.